Разве она умела говорить без приказа?
Антонио устало, будто бы помертвело опустил голову. Ему, не магу и не воину, нечего было делать на великой войне.
Их всех оттуда прогнали. Он не мог колдовать, испитый до дна тем одним коротким заклинанием, на которое осмелился однажды, поднимая руку — или магию? — на родного отца. И сражаться тоже не мог, потому что Вархва сделала их жалкими существами, а не мужчинами.
Их никого на поле боя не выпускают — тех из-за страха, тех из-за чего-нибудь ещё…
И единственное задание — помочь доставить короля Галатье во дворец.
…Он тоже казался почти мёртвым. Правда, наверное, был к черте немного ближе, чем Антонио — но Карра хотелось сказать, что это вполне поправимо. Может быть, он просто переоценивает собственные силы, а вызываться помогать переносить короля, тащить на себе эту непосильную ношу было слишком глупо?
Магию с него, несомненно, следовало снять, но с этим смогла справиться только Моника. Не глупые сыновья правительниц Эрроки, хотя Шэйран, кажется, не до конца осознавал собственную беспомощность.
Он и появился как-то странно — прибыл в Кррэа, словно был готов к битве, был готов сражаться с Тэллаваром. И этот надменный синеглазый мужчина рядом с богоподобной воительницей; разумеется, Антонио видел их только издалека, но это не заставило его забыть о религии, о том, в чём его столько лет убеждали. Значит, Эрри существовала? Значит, мама говорила правду?
Никто их с ним не знакомил, и он всё так же чувствовал себя бесполезным и лишним — теперь, когда помог королю перебраться на широкое ложе, думал, как же странно — он вот-вот умрёт, а всё равно смотрит яснее, чем сам Карра в любое время дня и ночи.
Галатье бессильно протянул ладонь, пытаясь уцепиться сухими старыми пальцами в запястье Шэйрана, но не дотянулся, только мазнул по коже, заставляя парня остановиться.
— Вы победите, — прошептал он. — Армия Элвьенты могущественна…
Он закашлялся — кровью — и Рэй отступил на несколько шагов, словно опасался заразиться подчинением, смертельным проклятием.
Что сказала мать? Не сметь появляться на поле боя, ни ему, ни Эрле, не сметь выходить из дворца. Всё это началось потому, что однажды их отец посмел тронуть торресскую принцессу, будь она хоть сто раз предательница, значит, он сам должен платить за это.
— Позови Монику, — голос Рэя, даже такой хриплый, отдалённо схожий с голосом его отца, звучал, будто бы бесконечный приказ.
— Ты не имеешь права мне приказывать, — покачал головой Антонио.
Раньше — в Вархве — они были друзьями, сейчас, пожалуй, просто равными бессильными существами, которые не могли колдовать достаточно ярко, чтобы выйти на поле боя. Выйти, как вырвалась туда та хрупкая блондинка, Анри, как, сжимая в руках шпагу, направился Кэор, кажется, какой-то королевский родственник… Да и Моника, наверное, тоже воевала бы, если б не вынуждена была дожидаться Галатье.
— Я — наследный принц, — теперь Шэйран не был тем, что прежде, и не говорил так же привычно мягко, разумно и спокойно. В нём не осталось ни ребяческого бунта, ни глупой покорности прошлого. Антонио хотелось бы обладать таким тоном — но только в том случае, если бы он был подкреплён хоть каким-то даром. — И я имею право приказывать в этом государстве кому угодно. Приведи Монику. Немедленно.
Карра склонил голову. Повиноваться, во всём и всем — может быть, он и родовит, но уж не больше, чем Рэй. А бездарнее, чем он сам, человека отыскать в этом мире довольно трудно.
Он и воевать не хотел. Это Рэй, Эрла — они возмущались против приказов остаться в пределах дворца, ни за что не выходить наружу, не позволить врагу дотянуться до них своими грязными лапами и растерзать на мелкие кусочки.
Антонио видел, как холодно, зло смотрела Эрла — её светловолосый спутник, кем бы он ни был, выбирал оружие, чтобы выйти на поле боя.
И Рэй — имели ли их споры смысл?
Шэйран присел на кресло, устало глядя на Галатье. Сколько минут ему осталось до смерти, сколько ещё он сможет выдержать? Разумеется, его удерживали заклинания Мон — бедный мужчина едва-едва хватался за то, что ещё оставалось.
Галатье молил о смерти. Но магия, тянувшая силы из Лэгаррэ, сейчас не позволяла ему погибнуть — и не позволит, пока Мон не ослабнет.
— Вы победите, — прохрипел, как-то блаженно улыбаясь, король Торрессы. — Вы обязательно победите. Армия Дарнаэла непокорима…
Рэю хотелось согласиться. Хотелось сказать, что да — если б только их не оттесняли к городу.
Кррэа — не тот город, что способен долго выстоять на войне. Сколько магов пыталось осыпать своими чарами армию Тэллавара, и ни у одного не получилось отвоевать больше одного солдата. Они вырывали их крохами, раненных и уставших — воинов приходилось рубить на куски, чтобы их подчинённые сознания наконец-то умирали, затихали импульсы, приказывающие телу двигаться.