Собираюсь с духом и иду к пыхтящим заключенным в темно- желтой униформе. Обычно бывает на заключённых оранжевая. Здесь иная мода? Здесь иная только я.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.....
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Провожу пальцем по горячему металлу. Сажусь на старый пенёк.
— Здравствуйте, — здороваюсь я с двумя молодыми заключёнными, что пытаются починить турники.
Один из них выгибается в спине и улыбается небу. Потом смотрит на меня и ухмыляясь спрашивает:
— То есть, это про тебя тараторят все утро заключенные? Это ты та самая любительница втыкать вилки в людей? — парень упирается рукой о дерево и чешет нос мизинцем.
— Наверное про меня.
— Ну, девушка тут только ты. С чего бы им называть «тупая сука» парня заключённого? Это точно ты! — он делает вид, будто целится в меня ружьем, но ружьё его — его мизинец.
Улыбка парня так меня бесит. И заводит одновременно, знаете ли?
— Ты почему тут?
— Убийство. Якобы.
Второй парень с чёрными волосами что-то шепчет, а спустя минуту тоже выравнивается в спине. Окатывает меня странным взглядом, но ничего не говорит. Только фукает себе под футболку и часто дышит.
— Я не об этом, — шатен будто отталкивает руками мой предыдущий ответ. — Почему тебя посадили за содеянное сюда? Это тюрьма не для женского пола.
— Спроси об этом у местного детектива. Или вот у того, — тычу пальцем в сторону охранника, который на расстоянии кажется размером с мышонка. Сжать бы его в кулаке, чтобы аж глаза вылезли.
— Ясно, — закидывали ногу за ногу и плюет в сторону сетчатого забора.
— С виду ты мне показался очень приятным молодым человеком, а теперь все рушишь, — улыбкой даю понять, что все мои слова не больше, чем прикол. И не хочу, но даю ещё понять, что в моих словах мельком прошмыгнул флирт и соблазн.
Хм. А зачем я флиртую с заключёнными, которые не лучше, чем злые собаки? Не знаю даже. Я всегда думала, что флирт — это как начало всего хорошего. Флиртуй, и человек откроет для тебя всего себя.
— Я заключенный, а не твой парень. Нет? Как тебе кажется? — уголки его губ красиво сжимаются. Вместе с тем замечаю грязное пятнышко на щеке.
Фыркаю в грунт земли, закинув прядь волос за татуированное ухо.
— У тебя там грязно немного, — указываю взмахом руки на место, где пятно. На его прекрасной щечке.
— Фил, будь добр, — обращается он, видимо, ко второму парню.
— Руки не чистые, видишь же. Или ты такой слепой? — выговаривает второй с недовольством. — Попроси свою новую знакомую, Заккери.
Парень ехидно улыбнулся на слова парня и стал ждать, видимо, чтобы я помогла ему избавиться от серого пятнышка на розоватой щеке.
— Ладно, — бросила кусочек сухой дощечки, — что теребила в руках около пяти минут, — на землю. — Надеюсь, что сейчас во мне не окажется отвёртка. — сказала я, и, подойдя к шатену, растерла тёмное пятно указательным пальцем руки ещё сильнее, а потом сказала, что все чисто, как попка младенца (хотя она никогда не бывает чистой). Ну, не говорить же, что я даже пятнышко не могу нормально оттереть. Ну, а если он после работы посмотреться в зеркало, скорее всего, подумает, что на щеке новое, второе пятно.
— Ты не злись. Он ревнует, — шепчет шатен, закатывая глаза.
— Как любящий муж? — шучу я.
— Ну, вообще-то, так оно и есть. Вот только не муж, а парень, — кусает нижнюю губу, когда заканчивает говорить. Благодарит меня за помощь кивком головы.
— А говорят, что таких, как вы... в тюрьме... ну, понимаешь?
Парень ухмыляется и вытирает пол со лба плечом. Желтая ткань сразу же начинает темнеть на тон сильнее.
— Поступают, как могут поступить с тобой через буквально пару часов что-ли? — втыкает отвёртку в доску.
— Можно и так сказать, — смотрю на отвёртку. Слежу за тем, чтобы эта отвёртка вновь не оказалось у него в руках, а потом не разделила мою голову надвое. В этом месте можно ожидать чего угодно. В тюрьме тебе не милые мальчишки, что никогда не видели крови. Тут живут убийцы.
— Это все чепуха, — цедит, но не со злостью он, через зубы слова. — Не в ориентации слабость человека. Ты согласна со мной? — и ждёт от меня ответа, теребя отвёртку пальчиком.