Пришел судмедэксперт и провел небольшое расследование. Я слышал из своей камеры, как он задал несколько вопросов и сделал еще несколько снимков. Чуть позже они выкатили Скупа в мешке для трупов. Я смотрел сквозь решетку, как они везли его по блоку на носилках.
Узнает ли когда-нибудь его семья причину, по которой он покончил собой?
Я ненавидел себя за то, что боролся недостаточно сильно. Я должен был стараться лучше.
Когда его тело скрылось из виду, мне захотелось заплакать, но я знал тюремное правило номер один.
Ни к кому не привязывайся.
Я сблизился со Скупом. Доверял ему. Он стал моим другом в этом суровом месте, единственным братом, которого я когда-либо знал. И теперь из-за того, что я со временем дал слабину, он мертв. Скуп отказался от жизни, выбрав простой выход вместо того, чтобы снова и снова становиться жертвой.
Я злился на него, но понимал. Сразу после изнасилования я понял, что он не будет прежним, так оно и случилось — не стал, не по-настоящему. Скуп умер на столе в прачечной, за неделю до того, как повесился. Я видел, как погас свет в его глазах. Я наблюдал, как он покидал нас.
Все ушли. Мама. Лайла, а теперь и Скуп. Не осталось никого. Никого.
Даже меня нет. Я больше не знал, кого из себя представляю. Я — Икс, или снова стал Кристофером Джейкобсом?
Я мало что понимал, но знал, что эмоциональное возбуждение, охватившее мою нервную систему после смерти Скупа, быстро превратилось в жажду мести. Чудовище, которое я так долго удерживал, умоляло вырваться на свободу.
Мне было нечего терять, так что я дал ему волю.
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, когда я вошел в столовую, там было тихо. Я встал в очередь за тем, что выглядело как курица с рисом; все не спускали с меня глаз. Я в одиночестве сел за стол и ел, уставившись в никуда.
Дни после смерти Скупа подернулись пеленой, я пребывал в странном состоянии, временами уходя в себя. Пролетали часы, а я не замечал этого. Я отключался, а затем осознавал, что нахожусь в другой части тюрьмы, понятия не имея, как туда попал. Для меня померкли все краски, я чувствовал, что нахожусь в полной прострации.
Неделю спустя Хосе Альвареса и его парней обнаружили повешенными в душевой. Обвинения не могли предъявить мне, но все предполагали, что виноват я. Так случилось, что все убитые в Фултоне связаны со мной. Я этого не понимал, но перестал задавать вопросы. Кто-то делал за меня грязную работу, и, хотя мне не удалось наблюдать, как стекленеют глаза Хосе, я благодарен тому, кто совершил убийства.
Прошла еще одна неделя, но я так и не узнал ничего нового о своем деле. Время тянулось очень медленно, могли пройти годы до моего освобождения. Я не был уверен, что продержусь так долго. Вариант выбрать легкий путь становился все привлекательнее, но каждый раз, когда я, закрыв глаза, раздумывал о нем, представлял Лайлу.
Она любила меня. Ждала. Я не мог оставить ее. И не собираюсь.
Спустя несколько недель после смерти Скупа, до меня начали доходить слухи. Краем уха я слышал произнесенное шепотом имя Лайлы и думал, что так сильно скучаю по ней, что мне чудится, как люди вокруг говорят его, но дело было не в этом.
Сидя за столом, я давился пережаренным куском свинины и уловил, как заключенный позади произнес ее имя. Не отдавая отчета своим действиям, я развернулся и схватил его за воротник.
— Что ты сказал? — спросил я сквозь зубы.
— Я молчал, — соврал он.
Он совсем тощий. Под пятьдесят, с клочковатой щетиной и гнилыми зубами. И, ко всему прочему, от него воняло так, словно он не мылся месяцами.
— Не смей врать, мать твою. Я слышал, что ты произнес ее имя. Ты сказал: Лайла Эванс. Что ты имел в виду? — прошипел я ему в лицо, зажав в кулаке его воротник.
— Она одобрена, — сказал он сквозь удушающую хватку.
Я разжал кулак.
— Это уже не новость. В любом случае, она здесь больше не работает.
— Нет. Предложение действует и за пределами тюрьмы. Можно убить ее, где бы она не была. Какой-то важный мафиози хочет заполучить ее голову на блюдечке.
Я бросил его на пол с глухим стуком.
Он говорит правду?
Что, черт возьми, происходит, и замешена ли в этом мафия?
В последнее время случилось много смертей. Начиная с Карлоса и заканчивая Хосе с его парнями. Может быть с этим как-то связана Мексиканская Мафия?
В голове водоворот идей, но ничего стоящего. Нечего не имело смысла.
Атмосфера в Фултоне снова поменялась, и причина этого крылась за пределами тюрьмы. Люди осторожничали. Банды сплотились, все притихли. Все явно на взводе, пахнет жареным...
СПЕРВА нужно к чертовой матери свалить из Фултона. Если на нее началась охота за тюремными стенами, то она больше не в безопасности. Я не мог сидеть и ждать, не зная, что происходит с ней.
Я уже потерял Скупа; с Лайлой этого не повторится. Мне без нее не справиться. Без нее я даже не буду пытаться. Нужно как можно быстрее добраться до нее, пока это не сделал кто-то другой.
На протяжении двух дней я мерил шагами комнату, и наконец в голову пришла идея. Не колеблясь, я что есть силы ударил кулаком о стену. Костяшки пальцев хрустнули о цемент, кровь брызнула на пол у ног. Меня захлестнула боль, но я сдерживал себя, сжимая кулак, пока не привлек внимание офицера, который сопроводил меня до лазарета.
Когда появился эскорт, и открылись двери в госпиталь, я знал, что нет пути назад. Меня переклинило, и я непроизвольно оглядел комнату, ища ее. Закрыв глаза, я жалел о том, что не могу увидеть Лайлу, прикоснуться к нежной коже и поцеловать сладкие губы.
Вошел доктор Джайлс, надевая латексные перчатки, и посмотрел на мои руки. Он покачал головой и вздохнул.
— Ведите его туда. — Он указал на пустую кровать.
Джайлс последовал за мной в занавешенное пространство и снова покачал головой.
— Что ты натворил в этот раз? — спросил он, очищая раненную руку. Его взгляд был подозрительным.
— Сошел с ума, — честно ответил я.
— Из-за чего?
— Скуп, — пробормотал я. Его имя обожгло язык, как острый соус.
Опустив взгляд, Джайлс обернулся через плечо посмотреть, наблюдают ли за нами охранники. Они стояли, прислонившись к столу и болтали между собой.
— Я сожалею о твоей потери. Знаю, вы были друзьями.
Я дернулся, зашипев, когда он вылил на костяшки спирт.
— А еще я знаю, что вы двое старались подставить Лайлу.
Наши взгляды встретились, и я даже не пытался скрыть удивление. Как ему стало это известно?
Я посмотрел на него, ища ответ на незаданный вопрос, но он лишь ухмыльнулся.