Эбби глотает ртом воздух. Как будто ее на самом деле удивило то, что происходит.
Как будто она думала, что я был кем-то другим. Кем-то лучшим. Она надеялась, что ее класс вытащит меня из моей тьмы? Такие люди, как она, хотят видеть хорошее в таких людях, как я, и, возможно, она и дальше будет хотеть этого, но важно, что она не ожидает от меня чего-то лучшего и не надеется, что я кто-то другой. Страдание — это хотеть то, чего ты не имеешь. Страдание — это хотеть то, что имеет кто-то другой. Мне важно, что она видит, что это на самом деле. В глубине души она уже абсолютно точно знает, как мы подходим друг другу, поэтому так нервничала возле меня в классе. Несмотря на то, что мои руки были в наручниках, она знала, что когда-нибудь я ее трахну.
— Перевернись, — говорю я, потянув ее за бедро, ободряя ее перевернуться на спину.
— Не делай этого, — говорит она.
— Давай же.
Она не двигается.
— Сделай это, — говорю я.
— Зачем?
— Ты знаешь зачем, — шепчу я. Я сжимаю сильнее пальцы на ее бедре и тяну, направляя ее. Она пинает меня свободной ногой, но я к этому готов, ловлю ее ногу другой рукой и переворачиваю ее, укладывая как и где хочу.
Она смотрит в потолок. Полотенце только наполовину закрывает ее. Пульс бешено стучит на ее шее. Испуганная. Ее взгляд отсутствующий, она где-то не здесь. Я шлепаю ее по бедру.
— Эй.
Эбби игнорирует меня, как будто она не здесь. И она не здесь. Внезапно я осознаю, что она делает. Она держит какую-то маленькую часть себя подальше от меня. Я знаю все об этом.
— Посмотри на меня.
Она не смотрит.
— Я знаю, что ты делаешь, и это не работает. Это никогда не сработает. На самом деле, это работает против тебя.
— Какого черта тебя это волнует?
Мое сердце стучит как сумасшедшее. Меня это волнует, потому что волнует. Мне нужно, чтобы она слушала.
Я прикасаюсь к ее волосам.
— Ты просто не можешь сделать этого, понимаешь? Мы теперь вместе и есть несколько вещей, которые ты должна выучить, как например, ты чему-то препятствуешь, и от этого только хуже всем. Тебе. Мне. Это не то, чего ты хочешь.
Нет ответа. Она выглядит измученной и опустошенной. Именно так, как я себя чувствую. Я удерживаю руку на бедре той ноги, которой она отбивалась от меня. Я представляю, как отодвигаю ее в сторону, раздвигаю ее ноги и толкаюсь в нее. И да, она ушла куда-то, отстранилась, но я бы трахнул ее прежде, чем найду ее в том месте, куда она ушла, или прежде, чем найду какую-то недостающую часть себя, которая не пустая, не полая и не неправильная.
И внезапно я представляю что-то еще — я не знаю, то ли это изнеможение в ее глазах, то ли еще что-то, но понимаю, что я могу оказать ей какую-то помощь, которой у меня никогда не было. Это какой-то бред, но теперь я говорю:
— Ты хочешь спать? Это то, чего ты хочешь?
Она вознаграждает меня колким взглядом. Гнев. Она вернулась.
— Ответь.
Ее взгляд темнеет. Я принимаю это как ответ.
— Ты должна дать мне что-то настоящее. Как то, что ты хотела от нас в классе. Но я говорю здесь не о каком-то сочинении. Я хочу что-то от Эбби. Я хочу что-то от тебя.
Она хочет выяснить, что я собираюсь делать с этим.
— Я никогда не буду прикасаться к тебе. Никогда.
— Да, ты будешь, — говорю я мягко. — Ты будешь трогать меня, если я этого захочу.
Она должна это выучить.
— Ты не можешь меня заставить.
— Мне не придётся. Ты сама будешь делать это.
Она смотрит на меня с ненавистью, в то время как я встаю, становясь выше нее, больше не находясь на ее уровне.
Я — дьявол, который дышит на нее огнем, поглощает маленькие частицы ее души. Это ощущается дико и хорошо.
— Никогда.
Но она должна понять, что я ответственен, и нет ничего плохого в этом, и мне нужно…Что? Что-то, чтобы залатать мою разбитую душу.
Я даже облегчил ей задачу, пододвигаясь вверх, ближе к изголовью кровати. Положение, которое ставит меня между нею и ночником. Я отбрасываю тень на нее. Это кажется практически правильным. Опираясь рукой о стену, говорю небрежно, как будто я разговариваю с другом:
— Только руками. И я не буду трахать тебя сегодня.
— Делай что хочешь, потому что я сказала, что не собираюсь прикасаться к тебе.
— Но ты будешь, потому что это самый быстрый способ, чтобы мы уснули. Ты подрочишь мне и сделаешь мне хорошо — действительно хорошо. И затем поблагодаришь меня.
Я не могу поверить, что даю ей право выбора, после всего того времени, когда я представлял себе эту возможность, находясь в тюрьме. Я испытываю отвращение к себе, но это то, что я только что сказал.