Как кто-то может думать так? Я едва его знаю.
Но это не совсем верно. Я знаю его.
Темное пятно растекается у основания бутылки с водой, превращая пыльный бетон в черный. Конденсат стекает по бутылке и добавляется к бассейну воды. Я позволяю своему уму плыть по течению, пока наблюдаю, как капли стекают по бутылке и медленно высыхают.
Теперь, когда я перестала бежать, когда нахожусь в безопасности, по крайней мере, в безопасности от него, я чувствую себя сонной. Все напряжение, удерживающее меня, исчезает, и теперь я безвольная. Дрожащая. Тени удлиняются вдоль грязной тюремной койки и испещренному полу. Я не хочу размышлять об использовании туалета, поэтому стараюсь не пить слишком много. Половину бутылки и все.
Но, боже, я так устала. И мне жарко.
Я сворачиваюсь на боку.
Бетон ощущается таким прохладным на моей щеке, и, наверное, он более гигиеничный, чем койка. Я говорю себе, что немного вздремну.
Следующее, что я знаю, я просыпаюсь в испуге от грохота. Я подлетаю с того места, где лежала.
Надо мной темная фигура. Солнечный свет по его контуру придает ему неземное сияние. Звон ключей.
— Я говорил тебе не сбегать.
Грейсон. Он звучит обозленным.
Я отползаю назад и врезаюсь в стену. Он открывает дверь камеры, стоит надо мной, глядя вниз черным взглядом.
— Как ты попал сюда? — Я осматриваюсь вокруг. Пытаюсь вслушаться в признаки жизни. — Где…?
— Не волнуйся, никто не умер. Пока что.
Я не знаю, кому он угрожает. Мне или копу, или, может быть, всему чертовому миру. Он способен на все.
— Вставай. — Что-то блестит в темноте, и я понимаю, что у него в руке пистолет. Я напрягаюсь.
— Вот и правильно, — говорит он с блеском в глазах, кажется, до сих пор отслеживая каждую мою мысль. — Ты готова быть хорошей девочкой?
— Что ты здесь делаешь?
— А на что это похоже?
— У меня были часы на то, чтобы рассказать все, что я знаю. Как выглядит твой друг. Номерной знак.
— И ты рассказала?
— Они пока еще не опрашивали меня, но…
— Не думаю, что так.
— Но ты не знал этого.
Он смотрит на меня спокойно и уверенно. Это, как если бы я была где-то не здесь, избитая дикими океанскими волнами, и он — сильная, твердая, обнаженная скала.
Местами он тоже острый, возможно, прикосновение к нему разрежет меня. Я не знаю, как себя чувствовать.
— Почему? — шепчу я.
Он стоит на коленях, опустившись на мой уровень, и я вижу, как в его глазах мелькает что-то вроде беспокойства.
— Потому, что я должен был вытащить тебя отсюда.
Он сжимает свою руку вокруг моего плеча и тянет меня вверх.
— Я всегда приду за тобой. Ты — моя.
22 глава
Грейсон
Эбби спит, свернувшись калачиком на пассажирском сидении, куда я ее усадил. Моя жизнь стала бы намного легче, если бы она никогда не проснулась, но я не могу перестать смотреть на нее, беспокоясь о ней, как чертова наседка. Боже, ей нужна вода. И еда. Кажется, ее лихорадит, но это может быть от изнеможения. Ее запястья в ссадинах, так как она пыталась освободить связанные руки. Я должен был услышать. Должен был остановить ее.
У меня не особо хорошо получается заботиться о ней. Вряд ли это особо изменится, но есть одно место, куда я могу взять ее. Я сворачиваю на проселочную дорогу, мимо закрытых магазинов и пустых парковок для трейлеров, продолжая внимательно наблюдать за ней. Время от времени касаюсь ее, чтобы убедиться, что она дышит и что есть пульс.
Сейчас ее лицо выглядит таким умиротворенным, но мои внутренности связывает в узел от воспоминаний о ней, закрытой за решеткой, как животное в клетке. Какого черта они арестовали ее?
Я пытался получить ответ от шерифа, но предполагаю, что не дал ему достаточно времени для ответа. Неважно. Я уже знаю, что это губернатор. Он просто продолжает иметь меня — подставив меня, обвинив в убийстве того копа. Теперь он ложно обвиняет Эбби.
Как будто он знает, что она важна для меня.
Я делаю быстрый платный звонок по автомату, когда мы останавливаемся, чтобы заправится, затем сажусь обратно в машину и продолжаю ехать, несмотря на то, что мои глаза будто наполнены гравием.
Шериф городка ничего не значит для меня, но по этому делу они вызовут ФБР. Я должен был быть сейчас гораздо дальше, но попытка Эбби сбежать отбрасывает меня назад. Я не спал на протяжении сорока восьми часов, за исключением двух-трех часов в мотеле. Это не тот вид усталости, который снимет «Маунтин Дью» (прим.перев. энергетический напиток), это вид усталости, который добьёт меня.