***
Свадьба прошла, оставив после себя лишь воспоминания и заголовки местных газет, кричащих о союзе бедной и богатого. В прессе мою маму прозвали Золушкой, ведь она смогла женить на себе самого богатого человека в Южной Корее. После свадьбы я забыла о спокойной жизни, ведь журналисты каким-то образом узнали, что у Ким Хёри есть дочь, ставшая частью семьи Чон. Теперь, заходя в интернет, я видела огромное количество статей о себе, о своей жизни, о своём стиле. Было ужасно тяжело, ведь каждый мой шаг преследовали камеры. Через неделю после свадьбы мы с мамой переехали в квартиру к господину Чону, в один из самых элитных районов Пусана. Она находилась недалеко от главного офиса и была невероятно огромная, ведь вмещала в себя два этажа, шесть отдельных комнат, в каждой из которых были отдельные душевые и санузлы, две кухни и одну большую игровую комнату. Было ужасно сложно, ведь для того, чтобы открыть входную дверь, нужно было преодолеть длинный лабиринт коридора, спуститься на первый этаж и преодолеть там такой же лабиринт коридоров. В первый же день я заблудилась там, так и не найдя свою новую комнату, которая нашлась позже на втором этаже рядом с чонгуковой. Родительская комната находилась на первом этаже, что давало нам с Чонгуком шанс побыть наедине. Как бы я ни пыталась выбросить его из головы и сердца, ничего не получалось. Он завладел моим сердцем. Попытки избегать его быстро проваливались, потому что мы постоянно сталкивались в коридорах. Мне казалось, что если я провела хоть ещё один день в этой квартире, то сойду с ума. Потому что было больно. Каждый взгляд, которым Чонгук одаривал меня, оставлял глубокие порезы на моём сердце, выжигал на нём своё имя. Душа изнывала от одиночества, тянулась к нему, но мне приходилось ломать её снова и снова. Я хотела поговорить с Чонгуком, но у меня не было слов. Это был тупик, в который я загнала себя сама. Шло время, а у меня так и не выходило назвать господина Чона отцом. Я не знала, почему так происходило, ведь я уже давно смирилась с мыслью о том, что у меня новая семья. Каждая наша встреча сопровождалась жуткой неловкостью для меня, ведь мужчина с особой нежностью произносил моё имя, смотрел на меня с отцовской любовью и дарил ласку. Но ком в горле вставал, когда я пыталась называть его папой, и из-за этого чувствовала огромную вину. Сложно было не заметить этого грустного взгляда, когда вместо заветного слова я обращалась к нему формально. Мне хотелось заплакать, ведь именно я не могла просто назвать его своим отцом. Не выходило. Передо мной возникал образ моего папы, которого я уже плохо помнила, и он, кажется, был разочарован мной. От этого мне хотелось плакать ещё больше. Но однажды, когда мы смотрели фильм, я попросила его принести ещё попкорна, за что позже поблагодарила его, назвав папой. Это было так внезапно, что я не сразу заметила это, но уже после этого случая я могла называть его своим папой, не чувствуя уже былой боли. Иногда я по привычке обращалась к нему формально, из-за чего он в шутку называл меня Джису-онни. Было ужасно нелепо слышать это от человека, старше меня почти на двадцать лет, но ужасно мило. Именно тогда я почувствовала себя частью этой семьи. Я наконец смогла понять, каково это, делиться своими мыслями с родителями и выслушивать их советы. Тогда я почувствовала себя самой богатой, ведь у меня появилась новая прекрасная семья.