ай оставим эту тему, я прошу тебя! - Нет, - категорический ответ, и в следующую секунду Чонгук откинул в сторону одеяло, которое служило барьером, совсем слабым, но всё же. - Я люблю тебя и буду бороться за нашу любовь! - Чонгук, - я вцепилась в его предплечье, - наша любовь рушит всё вокруг, только погляди! Если мы продолжим и дальше, то разрушим целую семью, а может, даже жизнь! - Почему тебя волнует кто-то, кроме нас с тобой? - мне было адски больно смотреть в чужие глаза, которые топили меня в бескрайнем океане любви. - Разве наши родители спросили у нас, хотим ли мы их свадьбы? Разве они думали о нас, когда ложились в одну постель? - Чонгук, - в груди неприятно ныло, - пожалуйста, не говори так! - Я даже не хочу слушать о них, - он мягко опрокинул меня на кровать, наваливаясь сверху, и мягко, будто спрашивая разрешения, прикоснулся чуть холодными губами к моим дрожащим губам. Надеясь прекратить это до того, как утонуть в этих грешных чувствах, я положила ладонь на его грудь, под которой в ту же секунду ощутила быстрое сердцебиение, такт которого совпадал с моим. Сжав в кулак мягкую ткань, я прильнула ближе к разгорячённому телу. Было до безумия хорошо. Горячая кровь текла по венам, заряжая каждую клеточку тела адреналином. Мысль о том, что на первом этаже спят родители, безумно возбуждала, делая ощущения более яркими, а вкус поцелуя более сладким. Сминая чужие губы, я собирала с пухлых губ всю любовь, словно нектар, и с каждой секундой мне хотелось ещё больше. Хотелось, чтобы чужой запах проник под кожу, слился с солёной кровью, а вкус родных губ навсегда отпечатался в памяти. Слепо нащупав край чужой футболки, я потянула ткань наверх, оголяя крепкую спину и царапая короткими ногтями бархатную кожу. По телу бегали мурашки, когда мягкие губы, влажные после долгого поцелуя, касались шеи и спускались ниже, на чуть оголённую грудь. Мы так сильно увлеклись, что не заметили, как в комнату кто-то вошёл. Когда свет озарил большую комнату, мы резко отскочили друг от друга и посмотрели в сторону двери. У двери, держась за округлившийся живот, стояла мама. Когда наши взгляды столкнулись, на дне красивых глаз я увидела разочарование, осуждение и обиду. Меня будто ударили чем-то тяжёлым, обездвижили, потому что я не могла сказать и слова, не могла сделать движения. Тело не слушалось меня, а в горле разрастался тяжёлый ком. Меня будто схватили ледяными руками за шею, длинными ногтями впились в кожу и перекрыли доступ к кислороду. Я не могла даже коснуться Чонгука. Я была совершенно одна, обнажённая до самых костей перед своими родителями. - Я не могу поверить, - чуть хриплый голос отца разрушил оглушающую тишину. - Я знал, что могут появиться проблемы, осознавал опасность нашего брака, но... Я разочарован! - растерянный взгляд сменился гневным, прожигающим насквозь, крепкая шея медленно покраснела. - Я не могу сказать даже, насколько я в вас разочарован! - Ты разочарован в нас? - Чонгук одним рывком встал с кровати. - Ты? Сейчас ты будешь говорить мне об этом? Я разочаровал тебя, папочка? Ох, прости, мне так жаль! - спина парня была напряжена, каждая мышца сейчас прорисовывалась сквозь ткань футболки, широкие ладони медленно сжимались в кулаки. Видя такого Чонгука, я чувствовала страх, который холодной лентой пронизывал моё тело. - Ах, прости, мне не жаль! Это ведь ты женился на матери моей девушки! Ох, и для чего? Конечно, чтобы отвадить от меня Джису! Ты соблазнил эту женщину, чтобы девушка, которую я люблю, оставила меня! Ты думал, я не узнаю об этом? Интересно, кто ещё в ком должен разочаровываться! - Чонгук максимально сократил расстояние между ним и отцом. - Ты подлец, который, совершенно не подумав о других, решил устроить свою жизнь! Мне даже стыдно называть тебя отцом! Ты последняя мразь! В комнате наступила тишина, которую прервал звук удара. В этот раз отец не пожалел сына, ударив его так сильно, что уже через секунду на щеке начал проявляться синяк. Парень только усмехнулся. - Молодец, папочка! - голос Чонгука был хриплым, совсем слабым. - Паршивец! - громкий голос, словно раскат грома, ударил в комнате, утонувшей в тишине, и по моему телу пробежала волна мурашек. Снова этот леденящий душу взгляд, снова эта уверенность. - Я не желаю с тобой разговаривать! - на секунду о перевёл гневный взгляд на меня. - Сейчас ты уйдёшь в свою комнату, а завтра утром мы всё обсудим и и решим, что с этим делать. - Не надо ничего решать, я люблю Джису! - Я сказал, что завтра мы всё решим! А сейчас ты должен уйти в свою комнату! Бросив на отца взгляд, полный жгучей ненависти, парень покинул комнату, хлопнув напоследок дверью. Всё это время меня съедал ужасный стыд, который окутывал моё тело, покрывал грязью. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать на себе эти взгляды, полные осуждения, разочарования, боли... Казалось, каждую секунду я горела в огне собственного позора. Слёзы вырывались наружу, истерика медленно подкатывала к горлу. Хотелось убежать в душ, чтобы смыть эту грязь, которая склизко и медленно стекала по моему телу, обвивала мою душу, пеленала быстро бьющееся сердце. - Завтра поговорим! - сказав это, отец положил руку маме на спину, мягко поцеловал её в макушку, и они вышли, аккуратно закрыв за собой дверь. Через секунду после их ухода ко мне пришло осознание того, что сейчас произошло. Вцепившись в волосы, я зарыдала во весь голос, позволяя слёзам быстрыми потоками стекать с моих щёк. Сжав в руках подушку, я топила крик, вырывавшийся из груди, выплёскивала все эмоции в неё. В груди тяжело давило чувство вины, дышать становилось всё труднее. Не выдержав больше, я задохнулась и утонула в чарующей тьме, позволив себе раствориться в холодных объятиях.