***
Я проснулась от холодного воздуха, который пробирался под мою пижаму и касался ледяными пальцами мягкой кожи. Зажмурив глаза, я попыталась встать, но резкая боль пронзила всё моё тело, а в голове вспыхнула вчерашняя ночь, чужие осуждающие взгляды и истерика, захлёбываясь которой я потеряла сознание. Как только тяжёлые веки разомкнулись, мой взгляд вперился в белоснежный потолок. Хотелось снова разрыдаться, зарыться в одеяло, чтобы скрыться от страшного мира, и захоронить себя под теми чувствами, что переполняли мою грудь. - Доброе утро, - дверь открылась, впуская в комнату маму, чуть усталую. Она измученно улыбнулась, и около её красивых глаз появились мелкие морщинки, придав ей очаровательности. Её губы дрожали, когда она дышала, чуть приоткрывая рот, - завтрак уже готов. Кивнув головой, она вышла, тихо прикрыв за собой дверь. В этот раз она не села рядом со мной на кровать, не сбросила одеяло, чтобы позволить ярким солнечным лучам разбудить меня, не погладила мягко по голове, не поцеловала в лоб и не улыбнулась так мягко, как умела только она. В груди снова вспыхнул стыд, который я почувствовала, увидев родителей в комнате. Набросив на себя халат, я собрала волосы в пучок и, умывшись, вышла из комнаты. Как только мой взгляд упал на лестницу, которая вела на первый этаж, мои ноги будто приросли к полу. В груди пульсировало дикое желание сбежать, исчезнуть в потоках ветра, чтобы не ощущать на коже испепеляющих взглядов, не видеть разочарование в родных глазах. - Здравствуй, Джису, - кажется, время остановило свой ход, когда я встретилась с холодным взглядом отца. Он кивнул головой, прося меня сесть, и продолжил читать журнал, на обложке которого была изображён он. - Этот журнал пишет о нашей семье! «Прекрасная семья господина Чон Дживона производит неизгладимое впечатление. Увидев их один раз, вы поймёте, насколько они дружны, насколько сильно они любят друг друга». Знали бы журналисты о том, как сильно мои дети любят друг друга. - Думаю, нам стоит рассказать им об этом, - я вздрогнула, когда на моё плечо легла большая ладонь Чонгука, которая в этот момент казалась мне чем-то страшным, неправильным. Как только мама принесла кофе и поставила маленькую белоснежную чашку перед отцом, мы начали завтракать, пытаясь сделать вид, будто прошлой ночью ничего не произошло. Я немного успокоилась, когда тёплая ладонь Чонгука легла на мою коленку и начала медленно поглаживать её. Как бы мы ни притворялись, каждый из нас помнил, что именно вчера произошло, поэтому атмосфера с каждой секундой тяжелела. - Я принял решение, - тишину прервал уверенный голос отца. Я невольно сжалась, потому что с самого утра меня не оставляло в покое странное предчувствие. - Я слышал, как Чонгук говорил тебе о своей любви, Джису, и сделал вывод, что мой сын был искренен, но это не повлияло на моё решение. Я хочу, чтобы вы выслушали его и приняли к сведению, потому что оспаривать его никто не посмеет. Спрятав руку под стол, я нащупала ладонь Чонгука и крепко сжала её, ища поддержки. Тёплые пальцы переплелись с моими. В удручающей тишине я слышала наши с парнем тяжёлые дыхания, ускоренные стуки сердец, бьющихся в унисон. Я готова была отдать сейчас всё, чтобы вновь вернуться в прошлое, в тот момент, когда силы покинули меня, вынудив согласиться на условия мужчины. Каждой клеточкой тела я чувствовала волнение Чонгука. - Я принял решение, - отложив в сторону вилку, произнёс отец и посмотрел на нас. В его глазах я видела целую палитру эмоций: начиная от разочарования и заканчивая страхом, но не было ни капли намёка на радость или сочувствие. - Чонгук, ты завтра же напишешь в академию заявление об отчислении и полетишь в Сеул. На факультете бизнеса и экономики тебя уже ждут, я договорился сегодня об этом. А ты Джису, можешь остаться здесь и продолжить обучение в академии. Кажется, моё сердце пропустило удар, потому что я готовилась к самому худшему. Кажется, дышать стало немного легче, только вот странное чувство, будто это не всё, будто это только вершина айсберга. - Это всё? - Чонгук чуть сильнее сжал мою руку в качестве поддержки. Страх не ушёл, он затаился в уголках души, забился, чтобы в один момент вырваться на свободу и оплести всё тело колючей проволокой. - Почти, - отец взял салфетку и, немного обмокнув губы, продолжил: - Через неделю, как только тебе исполнится восемнадцать, Джису, ты выйдешь замуж за Мин Юнги. Кажется, страх вырвался на свободу, потому что я почувствовала, как колючая проволока сжала моё горло.