- Да знаю, знаю, - устало и почти без раздражения ответила она. – Просто как подумаю, что Иван болтается где-то… Или не болтается… что он где-то… А я – опять в этой скотской бюрократии… Поэтому стараюсь не думать. Пожалуйста, Коля…
- Разумеется, как что – сразу сообщим…
Рогозина покачала головой.
- Я не о том. Коля, пожалуйста, хотя бы на этот раз, - переступи через своё отношение к нему. Ради меня.
Круглов кивнул. Спросил, чтобы нарушить молчание:
- Хочешь кофе?
- Лучше чай. Может, посплю в самолёте.
Когда он поставил перед Рогозиной белую фэсовскую кружку, она быстро, почти шёпотом произнесла:
- Спасибо.
И непонятно было, то ли за чай, а то ли за его молчаливое «Переступлю».
***
- И как долго мне придётся сидеть на чемоданах?
- Извините, это не в моей компетенции. Может быть, вам стоит переговорить с начальством…
Не дослушав фразы, Рогозина резко развернулась и поспешила прочь от ресепшена.
Кошки-мышки. То преподавайте, то не преподавайте, то езжайте, то не езжайте, то подождите, пока рак на горе свистнет. Наверное, самое разумное сейчас, - взять отпуск за свой счёт, выпутаться из этой бестолковой волокиты и вплотную заняться поисками Ивана.
Где-то внутри скреблось отвратительное ощущение розыгрыша, глупой несмешной шутки, за которую лохматый поплатится, как только посмеет явиться. Вполне в его силах замести следы так, что не то что какая-то полиция, - они и сами не могут найти ни намёка на исчезнувшего коллегу. Мало ли какие мысли бродят в его голове! Вдруг он решил, что внезапно пропасть на недельку-другую – это забавно. Но ведь как в воду канул. Морги, больницы, аэропорты, вокзалы – никуда не попадал, никуда не улетал. Никаких ниточек…
Но глубже, у самых нервов, мурашками бегало страшное: нет, Ванька не мог так поступить, не мог по своей воле заставить их всех так нервничать. Он же понимает, это не игрушки… С их-то работой… Неужели мало слышал он о без вести пропавших, неужели мало видел страха за близких? Нет, не мог, не мог… Тогда что?..
Да, бытовала версия, будто ему в руки случайно попала упаковка чая, напичканного галлюциногенами, - не то брак, не то пробная партия с особого медицинского завода, - и он, напившись, временно слетел с катушек, срезанный внезапной, но мощной амнезией. Но, говоря откровенно, Рогозина в это не верила. «Чайную» версию, несмотря на отсутствие более-менее значащих улик, активно двигала Антонова, и это дико раздражало полковника, - всегда проницательная и трезвомыслящая Валя на этот раз отчего-то зациклилась на практически идиотском варианте. Это же очевидно! В ФЭС Иван – в первую очередь программист, и за этим клеймом многие забывают, а то и вовсе не знают, что он к тому же превосходный биолог. А где биология, там и химия. Так неужели же Тихонов – явно не посредственный ум во всех отношениях! – не смог отличить нормальный чай непонятно от чего! Да ещё учесть опыт его юношеских забав разными травками… Нет, Рогозина решительно не верила ни в чай, ни в потерю памяти. И если ФЭС прорабатывала эту версию, то только потому, что полковник просто не представляла, что делать и где искать ещё.
Но если не самовол и не сумасшествие… Оставалось одно: исчезнуть ему явно помогли. Похищение? Цель? Выкуп, месть, шантаж? Попытка испугать? Нужно признать, удавшаяся попытка… И кому это понадобилось? Конкурентным структурам? Преступникам? Кому Иван мог перейти дорогу? Да, конечно, с его подачи за решётку попал не один десяток, но Тихонов – фигура, известная в узком кругу, все дела ФЭС связываются с именем Рогозиной, а не её подчинённых. К тому же, о том, что Тихонов работает в ФЭС, знали считанные люди. Родственников, кроме давным-давно обосновавшихся в Африке родителей, у него нет. Друзья? Кажется, он мало с кем поддерживает связь, буквально несколько институтских приятелей. Девушка? У Тихонова? При этой мысли Рогозина не смогла сдержать усмешку. Вряд ли у Ивана когда-нибудь были какие-то серьёзные отношения. Так, девочки-бабочки… Разве что Оксана… Оксана. Вот с кем нужно как следует поговорить. Всё-таки они достаточно много времени проводят вдвоём, вдруг он невзначай упоминал что-то, странно вёл себя в последнее время…
- Оксана, зайди ко мне, срочно.
Громкая связь отчётливо разнесла по кабинету дребезг, приглушённое «ай» и, с мгновенным промедлением:
- Сейчас, Галина Николаевна.
А ведь и Амелина со дня пропажи Ивана ведёт себя как-то не так… Дёрганая, растерянная, грубит всем – за исключением, разве что, самой Рогозиной, но тут уж без вариантов… Полковник снова усмехнулась и затолкала дорожную сумку под стол, – нечего плодить сплетни, о её импровизированной командировке никто, кроме Круглова, пока не знал.
В коридоре сбивчиво простучали каблуки, в дверях возникла Оксана с какой-то разлохмаченной громоздкой коробкой в руках. Бочком протиснулась в кабинет, поставила коробку на стол и метнулась обратно к выходу.
- Это-улики-с-крыши-майский-привёз-недавно-но-я-уже-кое-что-обработала, - скороговоркой выпалила она и наконец-то подняла на Рогозину настороженный взгляд.
- Не тараторь, Оксана! Мне сейчас нет дела до этих улик… Ну что ты там к двери прилипла? Сядь!
Амелина опасливо опустилась на крайний стул и обхватила себя руками, будто зябла или боялась. «И чего она?» - подумала полковник, но тут же упустила эту мысль. Подавшись вперёд, спросила:
- Оксана, вспомни, пожалуйста, Иван… Он ничего необычного не говорил в последнее время? Не удивлял тебя? Не вёл себя странно?
Амелина помотала головой и уставилась в исцарапанную столешницу.
- Нет, всё как обычно.
- А он не планировал куда-то поехать? Может быть, с друзьями? Может, ему нужно было куда-то отлучиться на несколько дней?
- Нет. Никуда.
- Никаких планов? Может, случайно обмолвился…
Оксана вскинулась. Сверкнула глазами, сжала кулаки.
- Почему вы меня спрашиваете? Он мне не отчитывается!
«Ну вот, опять грубит…» Полковник встала, обошла стол, остановилась возле Амелиной, – та нервно накручивала на палец прядь волос.
- Оксана, что происходит? Если ты что-то знаешь…
- Чёрта с два! – Она вскочила и бросилась к выходу. – Неужели, если бы я что-то знала, то не сказала бы вам? Думаете, я за вашей спиной строю коварные планы?
- Оксана! Да что с тобой? Стой! – крикнула Рогозина, но Амелина уже выбежала в коридор. Рывком отодвинув ближайший стул, полковник упала на сиденье и, закрыв глаза, нажала пальцами на веки. По черноте стремительно поплыли оранжевые круги. Всё не так. Всё не так! Эту неделю она словно живёт чьей-то чужой, хаотичной жизнью, кто-то невидимый, дёргая за ниточки, заставляет её делать и говорить совсем не то, что на самом деле нужно… Почему Оксана вдруг начала её чураться? Что произошло? Может быть, она и вправду как-то причастна к исчезновению?.. Сами собой в голове всплывали её брошенные в шутку фразы вроде «Не будь Тихонова, начальником компьютерного отдела была бы я»… Или не в шутку?
Да нет же, нет, не может быть… Что за ерунда лезет в голову… И всё-таки… Её поведение в последние дни…
***
Ещё с порога Рогозина почувствовала, как в лаборатории несильно, но достаточно ощутимо пахнет спиртом. Господи, не хватало ещё и пьяной Амелиной ко всему в придачу.
Сомнения в том, что лейтенант пьяна, отпали, после того как Рогозина обнаружила её под столом. И когда успела? Всхлипывая, Оксана ползала по полу и зачем-то водила руками по мокрому линолеуму. Глядя на это, хотелось развернуться, уйти вон и больше никогда не вспоминать ни про ФЭС, ни про всё, с ней связанное. Но вместо этого Рогозина подошла ближе и присела на корточки рядом с дрожащей Амелиной. Та, не замечая полковника, продолжала возить по полу, – как оказалось, куском салфетки. Наконец она развернулась и, столкнувшись лицом к лицу с начальницей, вздрогнула и выронила бумажный комок из рук.