– У Татьяны мужик какой-то поджился, – говорил племянник. – С рубанком целый день во дворе возится.
Дядя тут же догадался, к чему он клонит.
– Думаешь, плотник?
– Очень может быть. Нам плотники понадобятся. Снести дом к чертовой матери и построить большой. Семейная гостиница, я тебе говорю, – лучший в мире бизнес! Я в Прибалтике видел, на Черном море видел. Главное, что хорошо: ты тут живешь, ты тут и работаешь. Сам себе администратор. Пять-шесть комнат-номеров – и хватит.
– Дело хорошее, – согласился дядя. – Только деньги нужны.
– Деньги будут. Главное – определиться. Какой дом, во-первых. Дальше. Кто за что отвечает. Кто за хозяйство, кто за питание. Чтобы четко.
– Я за хозяйство, – предложил дядя.
– Куда тебе, ты вторичный инвалид!
– На это здоровья хватит! Своя работа – не чужая. Но где деньги взять?
– Да постой ты с деньгами! Знаешь такое выражение – бизнес-план? – спросил Юрий, нахватавшийся в местах заключения нужных и ненужных знаний.
– Нет.
– Так я тебе объясню!
Магазин. Ночь. Татьяна задремала, и ей приснился нехороший сон: бородатый и волосатый человек, похожий на Гошу, влез в окно дома. Шарил по ящикам комода. Потом прокрался в комнату детей. Долго смотрел на их лица, злобно щерясь. И вдруг взмахнул топором…
Таня очнулась, тряхнула головой, оторопело уставилась на дверь, где появился Михаил Ерепеев, уже выздоровевший.
– Михаил, постоишь тут за меня? – спросила Татьяна. – Срочно надо отойти!
– Постою…
Татьяна, скинув фартук, заторопилась выйти.
– Я пива бутылку выпью! – крикнул ей вслед Михаил.
– Да хоть две!
Татьяна бегом бежала по улицам, примчалась к дому.
Увидела свет в окне, какие-то тени и всполохи, вскрики.
Ворвалась в дом.
Костя вел войну на компьютере, Толик наблюдал и ждал своей очереди.
– А ну, марш спать! – закричала Татьяна.
Выдернула шнур из розетки.
– Ты чего? Дура какая-то! – завопил Костя.
– Что?!
Татьяна отвесила ему затрещину. Толик, не дожидаясь своей доли, юркнул в постель.
– Будет он мать дурой звать! Воспитание, тоже мне. Безотцовщина! – в сердцах крикнула Татьяна.
– Неправда, у нас папа есть! – ответил Костя.
– Да? А где твой папа? А?
– Он бы пришел, ты его не пускаешь!
– Это он тебе так сказал? Да?
Костя молчал, сохраняя мужскую тайну, хоть частично ее уже выболтал.
Татьяна налила и выпила холодного чая. Села, посидела, успокаиваясь.
А Костя все не мог угомониться.
– Нашла вместо отца идиота какого-то, – пробурчал он.
– Никого я не нашла! Завтра же сдам! Только он не идиот, а больной! И даже не больной, а с памятью у человека что-то! И ты видел – он доски строгал. Не умеет, а хочет. А вы и умеете, а сроду матери не поможете!
Таня пошла в сарай.
Гоша спал тихим сном, улыбаясь. Быть может, видел какие-то хорошие, в отличие от Татьяны, сны.
Она вернулась в магазин, а там к Михаилу добавился гость незваный: бывший муж Татьяны Валера Абдрыков. Они мирно выпивали, сидя в углу на пластиковых стульях. Татьяну эта картина возмутила:
– На халяву угощаетесь?
– Ты же сама говорила: две бутылки, – напомнил Михаил.
– Так у вас пять уже!
– А это за мой счет! – солидно произнес Абдрыков.
– Да? И где он, твой счет? Деньги – где?
– Свои же люди!
– Ты мне давно не свой! – отрезала Татьяна. – А ты, Михаил, марш! Попросила тебя доброе дело сделать…
Михаил счел за лучшее убраться, не переча.
Абдрыков же остался для родственного разговора, ради которого он и явился среди ночи.
Это был, кстати говоря, довольно приятной внешности мужчина лет сорока. Когда Татьяна, приехав из деревни, познакомилась с ним, влюбилась и вышла за него замуж, он был веселым, энергичным молодым мужиком, умеренно выпивающим и даже, пожалуй, работящим. Правда, работа его увлекала не столько возможностью трудиться и зарабатывать деньги, а куражом. Дело в том, что он работал карщиком, подвозил на станции Чихов-2-товарная грузы к багажным и товарным вагонам. Вагоны ставились под погрузку в два ряда, а меж ними, то есть и меж рельсами, был дощатый помост. Категорически запрещалось ездить по этому помосту, если вагоны стоят только с одной стороны: велик риск свалиться. И сваливались, между прочим, за десять лет погибло двое карщиков: одного придавило тяжеленным кузовом электрокара, наполненным массивными аккумуляторами, другого облило из тех же аккумуляторов кислотой и просто сожгло заживо. Но запрет нарушался, причем с негласного попустительства начальства: вагоны стоят, грузить надо, а с другой стороны не подали – что делать? Вот Абдрыков и крутился, лавируя между столбов, стоящих по центру и держащих крышу, разворачивался, опасно приближаясь к пустому краю, один раз почти съехало колесо, кар накренился… но обошлось, выкарабкался… Валера даже скучал, когда вагоны были с обеих сторон и работа становилась слишком простой – тычься то туда, то сюда меж вагонами, никакого тебе адреналина.