Машина же была изуродована – в хлам. «Восстановлению не подлежит», как сказал потом лучший чиховский специалист по ремонту, которого Татьяна привела на место происшествия (Валерий, естественно, бросил там эту груду железа).
Татьяна даже не пошла к бывшему мужу ругаться – толку? И машина, строго говоря, все-таки действительно его.
А у Валерия появился еще один повод для вечного праздника, ибо второй раз в течение своей еще пока довольно короткой жизни он подвергался смертельной опасности и остался цел. Было чем гордиться, было что праздновать.
Вера его радость разделяла вполне, хотя слишком увлеклась: через две недели беспробудного праздника с ней случилось нехорошее: увидела маленьких бурых лягушек на голове Валерия и в порыве отвращения (с детства боялась лягушек) хотела прибить их скалкой. Одну-двух зашибла, больше Валерий не дал, отнял скалку, а Веру отвез в больницу, где ее и оставили с диагнозом: «острый алкогольный психоз».
Чиховцы это называют – «белочка прискакала». Белая горячка, то есть.
Лейтенант Харченко не сидел без дела: послал запрос факсом с приложением копии билета. И вскоре получил ответ: по данному билету в июне прошлого года летел гражданин Мушков Дмитрий Георгиевич, бизнесмен и рецидивист, подозреваемый по нескольким уголовным делам. Дела эти были на стадии расследования, но Мушков Д.Г. ушел от справедливого наказания: катался на скутере по Истринскому водохранилищу возле своего подмосковного имения, не рассчитал скорости, перевернулся и утонул, не приходя в сознание. Проще говоря, погиб и умер, дела закрыть! тело выловлено и похоронено.
Харченко не удовлетворился ответом, позвонил в Москву:
– А точно тело похоронено? Может, не Мушкова?
Ему ответили: похороны состоялись при многочисленных свидетелях, есть акт экспертизы и медицинское заключение.
– Все равно фотографию вышлите, – попросил Харченко.
Фотографию выслали, по факсу пришло что-то вроде фоторобота, крайне неразборчивое: мужчина среднерусской внешности, похожий сразу на всех и ни на кого в отдельности.
Тем не менее лейтенант почуял детективный сюжет. Все думают, что похоронили бандита, а бандит скрывается хитрым способом! Иначе откуда у него билет, скажите, пожалуйста? Не подсунули же!
Харченко пришел к Татьяне под вечер, когда она, Гоша и дети пили чай в саду под навесом, где до этого стоял несчастный «москвич».
– Привет покойникам! – поздоровался Харченко.
– Вы думайте, что говорите! – рассердилась Татьяна.
– А я и думаю, – подсел Харченко, иронично поглядывая на Гошу. – Как оно, на том свете? Ничего?
– Не знаю, – сказал Гоша, поняв, что вопрос обращен к нему.
– Он не знает! – рассмеялся Харченко. – Само собой, потому что ты там не был. Но все думают, что ты там!
– Виталя, ты не шути, а скажи толком, – попросила Татьяна. Она, женщина тонкая, знала, как сбить с толку любого: не окриком, не напором, а таким вот неожиданным душевным обращением – по имени и дружелюбно. Наш человек, к этому не привыкший, тут же теряет почву под ногами и становится податлив.
И Харченко смилостивился, объяснил:
– Ты мне билет давала, так вот – Мушков наш погиб, оказывается. И похоронен. Только я думаю, жив он.
Харченко не боялся раскрыть тайну, он придерживался методики, которая предполагает прямое психологическое воздействие на вероятного преступника – давить информацией. Дескать, я все знаю, и тебе от меня не уйти!
Он внимательно смотрел в глаза Гоши.
Глаза оставались безмятежны.
– Ты что ж думаешь, – спросила Татьяна, – он и есть этот Мушков?
– Предполагаю.
– Имя-отчество как?
– Дмитрий Георгиевич.
– А он Гоша.
– Кто сказал, что Гоша? Он сам сказал? Значит так, гражданин, – официально обратился лейтенант к Гоше, – брать я вас пока не буду. Мы кого попало не берем. Да и не хочу, чтобы надо мной смеялись, если ты вдруг почему-то все-таки не Мушков. Но учти – ты у меня под контролем. Любой твой шаг может тебя выдать! Понял? У меня в районе три нераскрытых ограбления и два убийства. Если будешь себя вести неправильно, я их сразу раскрою!
И Харченко, исполнив долг, встал, не попросив даже чая.
– А кто он был, этот Мушков? – спросила Татьяна.
– Бандит-рецидивист, – ответил Харченко.
– Круто! – восторженно завопил Толик, зная по кино и телевизору, что бандит-рецидивист – профессия приключенческая, опасная, денежная, следовательно хорошая.
– Заткнись! – одернул его Костя, понимавший в жизни побольше брата.
А разговор этот слышала, копаясь в своем саду, Эмма Петровна Обходимова. Она совершенно случайно оказалась около забора в это время и даже кое-что видела сквозь щель, которая, опять-таки случайно, оказалась прямо перед ее глазами.