– Взял бы взаймы у Татьяны?
– Не даст.
– А ты попробуй.
Гоша попробовал, и, удивительное дело, Татьяна дала. Но, вручая деньги, предупредила:
– Учти, ровно столько даю, сколько взяла. И мы теперь в расчете. Понял?
Гоша не понял, но кивнул.
В доме Одутловатова и Кумилкина вечером был пир: водка, пиво, колбаса, огурцы маринованные, килька пряного посола.
Кумилкин, пока гость не опьянел, начал его прощупывать.
– Зона понимаешь, что такое? Помнишь?
Гоша покачал головой:
– Смутно…
– А это что? – показал Кумилкин колоду карт.
– Стирки, – выскочило у Гоши.
– Верно! – обрадовался Кумилкин. – Я сразу почуял, ты наш человек! Так может, сметнем в буру или в секу?
– В буру втроем надо как минимум.
– Я не буду, – отказался Олег Трофимович. – Я ваших воровских игр не знаю.
– Ну, тогда в секу, – предложил Кумилкин, кинув для пробы по три карты за себя и партнера и открыв их. – Надо же, как ты меня сразу сделал! Ну – всерьез?
– По масти считаем или по цене?
– Сечешь! По масти!
– С джокером или шахой?
– Джокера нету, пусть шаха будет. Трефовая.
– Идет. На кон сколько?
– Полтинник для начала. Только у меня нет, – огорчился Юрий. – На интерес разве?
– На интерес в секу беспонтово метать.
– Ну, дай взаймы на ставку.
– А если я сразу выиграю?
– Буду должен – или я падла!
– Ладно.
И они начали играть.
Одутловатов с интересом смотрел, ничего не понимая.
Гоша неведомым образом вспомнил все тонкости игры, он играл умело, но азартно, а Кумилкин хитро, расчетливо.
Игроки вошли в раж, то и дело восклицали:
– Проход! Пас! Свара! Вскрываюсь! Втемную!
Смотрит Одутловатов на Гошу: цигарка в углу рта дымится, глаз прищурен, голова набок, ну – урка уркой!
Да и Кумилкин нахваливает:
– Жох ты, Гоша, я смотрю! В больших ходил!
– Да уж не шестерил, не ссучился! – важно отвечает Гоша голосом бывалого сидельца.
И играет уверенно, четко. Как выиграет кон – Кумилкин бурно горюет, матерится, рвет на себе волосы. Как проиграет, Кумилкин быстро это замнет, сдает по новой. И полное ощущение, что Гоша почти все время в выигрыше.
Но почему-то оказалось, что он довольно быстро проиграл всю свою наличность и начал играть в долг.
От огорчения он выпивал все чаще, но так, чтобы язык и руки шевелились, а голова соображала.
Под утро обнаружилось, что он проиграл Кумилкину, если считать в долларовом эквиваленте (ибо для простоты к концу начали ставить именно доллары, хоть их и не было), тысячу тридцать четыре с копейками. С центами, то есть.
Мелочь Кумилкин великодушно простил, а тысячу потребовал отдать завтра же.
– И попробуй только сказать, что ничего не помнишь!
Татьяна ждала Гошу и нервничала: ей на работу идти в магазин, а его все нет.
И вот явился: пьяный и наглый.
– Привет. Извини, я немного… Бывает. Ты слушай. Дело есть. Долг чести – тысяча. Кумилкину проиграл.
– Не дам!
– Верну, радость моя! – сфамильярничал Гоша.
– Отстань от мамки! – послышался грозный голос.
Гоша удивленно повернулся.
Костя стоял в двери комнаты, расставив ноги. Из-за него выглядывал заспанный Толик.
– Ты чего, штырь? – удивился Гоша. – Ты иди обратно спать, пока я добрый! А то дам щелчка – и будет во лбу дырка.
Гоша поднял руку, чтобы дать Косте щелчка. Не для того, конечно, чтобы сделать дырку, а так, шутливо.
Но Костя шутки не понял. Дернул за руку, сам изогнулся, скакнул под Гошу, и вот Гоша лежит на полу, а Костя стоит над ним.
– Ты чего сделал, малолетний? – растерянно спросил Гоша, с трудом поднимаясь на пьяные ноги.
– Прием применил.
– Какой прием?
– Ты сам научил.
– Не он, а Гоша, – поправил Толик.
– Это тоже Гоша, – сказал Костя.
– Это другой, – не согласился Толик.
– Ладно, спите дальше! – прикрикнула на них Татьяна.
И, подумав, сказала:
– Хорошо, тысячу я тебе дам. Я тебе и остальные дам… – она запнулась. – Нет, не так.
Она села к столу вырвала листок из тетради и написала: «Я Татьяна Викторовна Лаврина обязуюсь вернуть „Гоше“ (поставила почему-то кавычки), когда он вернется в память, то, что у него было, а до этого храню на сохранении». Подумала и добавила: «Как в банке». Поставила число и подпись. И подала Гоше:
– На, спрячь. И уходи.
Гоша прочел, ничего не понял.
– А что было-то?
– Неважно.
– Но тысячу дашь?
Татьяна достала тысячу рублей:
– Подавись! И проваливай.
– Ты не поняла. Тысячу долларов я проиграл! Святое дело, долг! Порежут!
Татьяна опять подумала. Приказала:
– Выйди.
И через некоторое время вынесла во двор требуемую сумму:
– Вот. И навсегда исчезни!
Гоша, радостный оттого, что так быстро и легко все уладилось, отправился к Кумилкину. Тот спал, утомленный игрой и выпивкой. Спал и Одугловатов, хрипло дыша.
Прикорнул рядом с ними на полу и Гоша.
Кумилкин проснулся после полудня первым и тут же растолкал Гошу:
– Принес?
– Принес.
Кумилкин не верил своим глазам, щупал, считал, показывал продиравшему глаза дяде:
– Ты глянь! Я же говорил, кассу взял человек! Взял, да, Гоша? А ведь наверняка больше было! Ты вспомни!
– Не помню, – мрачно сказал Гоша, болея с похмелья.
Кумилкин понял его состояние и тут же сгонял за поправкой.
Подлечившись, они сели и с увлечением стали обсуждать, какие стройматериалы купить для починки дома, ибо на постройку нового все-таки маловато.
– Шифером покрыть, – предложил Одугловатов. – Листов сорок надо.
Записали шифер.
– Вагонкой обшить дом, – дельно толковал Одугловатов. – Метров восемьдесят квадратных.
Записали вагонку.
– Фундамент переложить, – не отставал в строительной мысли и Кумилкин.
– Точно. Сотни три кирпича красного надо.
Записали красный кирпич.
А потом отправились на местный строительный рынок, где увидели, что денег не хватит даже на шифер.
Огорчились.
Выпили вина для возобновления оптимизма.
– Вот что, – сказал Кумилкин. – Надо тебе у Татьяны остальные деньги взять.
– Думаешь, есть?
– Обязательно! Если она тебе тысячу так легко отстегнула! Я полагаю, у тебя тысяч десять было, не меньше! – уверенно сказал Юрий. Для него десять тысяч долларов всегда были магической цифрой, пределом и оптимумом его мечтаний.
Его уверенность передалась и Гоше, и Одутловатову.
И они отправились к Татьяне.
Не застав ее дома, пошли в магазин.
Переговоры взял на себя Кумилкин.
– Ты вот что, Татьян, – сказал он. – Ты давай по-честному. У нас бизнес-план, сама понимаешь. Нужны оборотные средства. Так что верни деньги человеку.
– Да? И много ли я должна? – спросила Татьяна, усмехаясь, но внутренне холодея от неприятности.
– Десять тысяч! – точно сказал Кумилкин.
– А не слишком хватанул?
– Самый раз!
– И кто же тебе сказал, что у тебя столько было? – спросила Татьяна Гошу.
Тот промолчал. И даже не вспомнил о расписке, что дала ему Татьяна: он сунул ее в карман, и тут же она провалилась в трясину его мутной памяти. То есть беспамятства.
И Татьяна догадалась: точное попадание в сумму – случайность. И храбро сказала:
– А ну, идите отсюда, алкоголики! Сейчас милицию позову, вам за вымогательство знаете что будет?
Она решительно взялась за телефон.
Дядя и племянник переглянулись. Милиция им не нужна ни в каком виде. Вымогательство не вымогательство, а милиции только дай повод – найдет, за что взять. Тем более что вид у них не самый основательный. Проще говоря – выпивший.
Они вышли, и Одутловатов спросил Юрия:
– Ты с чего придумал вообще про такие деньги?
– Я не придумал, это он сказал! – ткнул пальцем Юрий в Гошу.
– Я не говорил.
– А кто говорил?
Помолчали.
– Что будем делать? – поставил вопрос Кумилкин. – Пропить такие деньги – глупо. Дело начать – мало.
– Пустить в оборот, – подсказал Одутловатов.
– Какой? – иронично спросил Кумилкин, никогда не веривший, что деньги и впрямь могут зарабатывать деньги. Но тут же сам себя опроверг: вспомнил место, где это бывает.