— Нет, я не успеваю, — нехотя ответила Ляля. Она торопилась уйти.
— А как же другие успевают и еще ведут общественную работу? — Ляля пожала плечами. — Ты можешь не перейти в седьмой класс.
— Подумаешь, какая важность, — небрежно бросила Ляля.
— Очень важно, — серьезно сказала Светлана Ивановна.
— А вот моя мама даже семилетку не окончила и вышла за папу…
— Ну, она зря поторопилась, без образования нельзя.
— Можно, — решительно заявила Ляля. — Вот вы имеете высшее образование, наверное, учились лет пятнадцать, а толк какой? — Ляля окинула взглядом Светлану Ивановну с головы до ног и усмехнулась.
Светлана Ивановна посмотрела на свое «семи-сезонное» пальто и воротничок «под котик». Конечно, все это не могло идти ни в какое сравнение с Лялиными норками.
— Ну, а если с твоим папой что-нибудь случится, что вы с мамой будете делать?
Ляля промолчала.
— Я, конечно, одета хуже твоей мамы, но я зарабатываю сама и воспитываю сестру и брата. И еще с нами живет больная бабушка. Мы сами все делаем и хорошо живем, дружно. Все сыты, одеты, правда, не богато, но вполне прилично. И не боимся никаких трудностей.
— Сейчас нам начнет читать мораль, — шепнул Фредик Валерочке и подмигнул Ляле.
— Ну и пусть Лялька уходит, — сказал Леня, — мы и без нее справимся. — И сдвинул шапку на вспотевший лоб.
Фредик бросил лопату и отправился в парк за Лялей. Валерочка хотел было последовать за ними, но застеснялся.
— У меня устала больная рука, — сказал он Светлане Ивановне.
— Собирай тогда здоровой рукой «галки» вокруг санатория, — и Светлана Ивановна подала ему легкую корзину для бумаг.
Валерочка нехотя, двумя пальцами, взялся за корзинку и поволок ее за собой.
Фредик и Ляля подошли к нему. Фредик поддел ногой корзинку и сбросил ее вниз, в парк. Валерочка побежал за нею и там они оба принялись гонять корзинку, как футбольный мяч… Ляля смеялась до упаду… Ребята гоняли корзину до тех пор, пока от нее остались «рожки да ножки».
Во дворе «субботник» шел к концу. Вывозили последние куски снега и льда. Вдруг из-за санатория послышался отчаянный крик Лени. Ребята побежали к нему. Оказалось, что развеселившиеся Фредик и Валерочка отняли санки у Лени, плюхнулись на них оба, чтобы прокатиться по этому последнему, вывезенному сюда снегу, и раздавили их.
Вся «тройка» была вызвана на совет дружины. Обсуждалось их поведение на «субботнике».
— Меня дома ничего не заставляют делать, — а здесь — дежурь по столовой, подавай, принимай, вытирай столы, — возмущалась Ляля. — А теперь еще хотите, чтобы я вам лед колола!
— Никто тебя не собирается заставлять колоть лед, для всякого Светлана Ивановна нашла посильную работу… и ты дежурила только один раз, — говорила Марксида. — Вот завтра твое дежурство, и ты постарайся дежурить на пятерку, чтобы доказать всем, что ты не лодырь и не белоручка…
— Завтра — день моего рождения — и я в этот день дежурить не буду принципиально!
— Хорошо, — согласилась Светлана Ивановна, — мы тебя подменим в этот день, и, несмотря ни на что, по нашей санаторной традиции испечем тебе именинный пирог.
— А я не нуждаюсь в вашем пироге, — заявила Ляля. — Мама завтра пришлет мне посылку. — И она демонстративно покинула пионерскую.
— Слово — Гречишникову.
— Пожалуйста, я куплю вам и корзинку для бумаг, и санки… для меня такая сумма — пустяки… Мама мне всегда дает столько денег, сколько мне надо, — заявил Валерочка.
Марксида возмутилась:
— Разве дело в том, что ты заплатишь?
Фредик на совет дружины не явился.
— Я не пионер и плевать на вас хочу…
После долгих споров совет дружины постановил вынести порицание всей «тройке» за несознательность.
Утром, после завтрака, все застыли перед «Колючкой». «Троица» висела на ее шипах.
Лялю узнали по «конскому хвосту» на затылке и остроносым туфелькам на «шпильках». Валерочка болтал тоненькими ножками в узких брючках и ботинках с толстой подошвой, а у Фредика из коротких рукавов клетчатого пиджака вылезали здоровенные кулачищи. Причесан он был по моде — «я не один на сеновале кувыркался»…
— Кто это нарисовал такую пакость? — зарычал Фредик и попытался было сорвать «Колючку». Но предусмотрительная Марксида не пожалела канцелярского клея, «Колючка» прилепилась к доске «навечно».
— Все равно узнаю, кто нарисовал, и оторву башку, — пообещал Фредик.
Глава шестнадцатая. День рождения Ляли
Фредик не отходил от окна, мчался в вестибюль на каждый звонок, забирался на голубятню, чтобы оттуда посмотреть на гору, не идет ли мать. А она — не шла… «Деньги нужны до зарезу», — досадовал Фредик. «Надо что-то подарить имениннице».