Выбрать главу

Когда я приходил к бабушке, она усаживала меня за стол и выдавала кучу салфеток: на грудь, на колени, под тарелки и стаканы. Она кормила меня пшенной кашей с тыквой, яичницей с помидорами и пирогами с опятами. А сладостей я ел сколько влезет. Наемся и побегу на бабушкин двор. Там росли высокие деревья, по ним можно было лазить вверх-вниз. И домой меня бабушка не отпускала без пакета ватрушек и пирогов. (Во время войны, когда наступил голод, я частенько вспоминал бабушкину стряпню и глотал слюни).

Целыми днями я околачивался у бабушки. Когда она отправлялась в керосинную лавку, я ходил с ней — нюхать керосин. Когда она гладила, я махал чугунным утюгом, раздувая угли. Иногда во время домашней работы бабушка просила меня почитать вслух сказки. Чаще всего нравоучительные. Если при чтении я ошибался, она поправляла меня по памяти.

Частенько я говорил бабушке:

— Давай, баб, надевай перчатки, будем боксировать. Я покажу тебе приемчики.

Или:

— Давай становись вратарем. Буду тебе забивать голы.

Или:

— Нагнись-ка, бабушка, я сяду на тебя. Ты будешь лошадью.

И бабушка никогда не отказывалась от этих игр, в отличие от моих родителей, которые, кстати, вообще меня не понимали. Я, например, любил, когда к нам приходили гости. Думал, выкину пару шуточек, покажу гостям, на что способен, и тогда отец с матерью поймут, что явно меня недооценивали, и сразу изменят свое пренебрежительное отношение ко мне. Но как только гости являлись, родители совали мне конфеты и запирали на террасе. Тогда я пришел к выводу, что и отец и мать бездушные, черствые люди и все делают мне назло, и я начал пользоваться этим. Если мне чего-нибудь очень хотелось, говорил наоборот, что не хочу, и мне в наказание это покупали. Таким образом, я умудрялся посещать бабушку по несколько раз в день. Стоило мне только заикнуться о том, как много бабушка заставляет трудиться, как меня сразу посылали к ней. Но бабушка-то все понимала — всегда заступалась за меня и с серьезным видом кивала, когда я объяснял, почему набедокурил. Тайком от родителей бабушка давала мне деньги на сладости и даже приходила делать за меня работу по хозяйству. А потом мы с бабушкой гоняли в футбол, ходили на речку удить рыбу. Да что там говорить, я считал бабушку самым близким другом. Она была очень молодой, моя шестидесятилетняя бабушка. Ее и бабушкой-то не стоило называть, ведь возраст измеряется не годами, а состоянием духа.

Правда, иногда бабушка все-таки поступала хитровански. Например, поиграем с ней в шашки час-другой, а потом я предложу еще погонять в футбол, но только выскажу свою захватывающую мысль, как бабушка прикидывается глуховатой, делает вид, что не слышит, хотя до этого все прекрасно слышала. Я только начну повторять, а она вдруг вскочит, схватится за голову и забормочет:

— Господи, совсем забыла! Нам же надо с тобой еще постирать и в магазин сходить. Совсем из головы вылетело. Вот старая перечница!

Вспоминая эти ее притворства, я теперь думаю, что плохой слух не такой уж большой недостаток — всегда можно сделать вид, что не слышал того, чего не хочешь слышать. Или переспросишь, и, пока тебе повторяют, тщательно обдумаешь ответ. А плохое зрение вообще, по-моему, не недостаток, а достоинство — близорукий всегда может не замечать того, чего не хочет видеть.

Как у каждой бабушки, у моей тоже имелось несколько причуд. Например, она верила в Бога, но, когда тот не выполнял ее просьб, начинала его ругать. Как-то бабушка купила билет лотереи Осоавиахим и стала просить Бога послать ей выигрыш.

— Чудотворец! Пошли мне рубликов так сто, — бормотала. — Дочке Груне надо послать. Пошли мне деньги, Всевышний! Что тебе стоит?!

Наверно, Бог услышал голос бабушки — на ее билет пал выигрыш. В следующую лотерею бабушка приобрела несколько билетов — очень ей хотелось накупить подарков родственникам. Снова бабушка начала молить Бога о помощи, но тот почему-то не расщедрился. Тогда бабушка рассердилась и стала обвинять Бога в бессердечии. Через некоторое время она забыла обиду, но с тех пор уже не просила Бога о чем-то конкретном — только о спокойствии для умерших. В основном для дедушки. Чтобы там, на небе, у него общество было интересным, чтобы он почаще виделся с родственниками и прочее. Еще бабушка настоятельно просила Бога присматривать за нравственностью дедушки. Мне думается, об этом бабушка просила потому, что при жизни ее супруг (по словам матери) был большой любитель поговорить о грехах молодости. Наверно, бабушка боялась, что и в загробном мире дедушка не оставит своих замашек и Бог отправит его в ад, и тогда они с бабушкой не встретятся. Каждый раз, когда я слышал бабушкины молитвы, потусторонний мир представлялся мне чем-то вроде нашего города, где полно цветущих садов и веселой музыки, где не нужно думать ни о еде, ни о работе, ни об учебе. Короче, мне казалось, на том свете совсем не хуже, чем на земле, а кое в чем даже лучше.