Ну, а в ту пору (в конце лета после медового месяца) я успел еще кое-что смастрячить в квартире жены: починил бачок в туалете, застеклил балкон, где жена устроила мини сад — в нем красовалась помидорная рассада и вверхрастущие по ниткам и ниспадающие растения с розовыми цветами. После этих поделок, которые для меня и не работа вовсе, а так — разминка в перерыве между настоящей работой, жена чмокнула меня в щеку.
— Господи, какой у меня трудолюбивый муженек, совсем не дурной! — пропела и, раскинув руки, закружилась, словно девчонка.
Она гордилась всеми моими делами и я постоянно чувствовал ее поддержку, даже на расстоянии; и никогда не видел ее кислой — в самые унылые дни она находила радости, какая бы неприятность не случилась — «могло быть и хуже, — скажет. — Это Бог нас уберег от чего-то более тяжкого. Главное, мы живы и здоровы», — и засмеется, давая понять, что всякие мелкие неприятности — ничто в сравнении с нашим огромным счастьем.
Как-то я по рассеянности потерял набор любимых отверток, расстроился жутко, а жена невозмутимо пожала плечами:
— Не стоит расстраиваться из-за ерунды. Главное, не сколько потерял, а сколько осталось. У тебя остался целый ящик замечательного инструмента. Подумаешь, трагедия — какие-то отвертки! Купи новые.
— Такие черта с два купишь, — буркнул я.
— Ты с любыми справишься, у тебя золотые руки, ты можешь все — за это тебя и люблю. В работе — ты почти святой!
Что после этого скажешь?! Естественно, я молчал, умиляясь собственным талантом и скромностью.
Про интимную сторону нашей жизни в этот период умолчу; приведу только два примера. Случалось, приду с работы раньше жены, посмотрю на ее фотографию на стене, воспламенюсь, и жду не дождусь, когда она объявится — всего прямо трясет. Случалось, она посмотрит по телевизору романтический фильм, заведется, выбежит на лестничную клетку, где я что-нибудь мастрячу, схватит за руку и тащит в постель.
Вскоре Марина пошла в декретный отпуск, но дома ни минуты не сидела без дела — всячески обустраивала наше «гнездо» и вкладывала в эту работу немало старания (у нас всегда все блестело и меня всегда ждал ужин из трех блюд), при этом по-прежнему излучала веселье и подпевала мелодиям по радио. Мои приятели, подруги жены, соседки пытались кое к чему придраться, но их потуги уже выглядели жалкими; вскоре они успокоились и потеряли к нам интерес — спустя два года даже не заметили, что наше счастье умножилось (у нас родились сын и дочь). И здесь неожиданно появился интерес другого рода — со стороны Марины к непосредственной соседке-администраторше. Каждый вечер жена (без смеха) выкладывала новости:
— Ее сумасшедший муженек совсем стал дурным, почти не появляется, ночует у другой… Детей жалко, весь день одни, голодные, чумазые.
Наконец однажды сказала:
— Сегодня ее увезли в больницу.
— Кого? — не понял я.
— Соседушку нашу. Увезли беднягу в психбольницу… Свихнулась…
— Так значит не ее мужья, а она чокнутая, — заключил я.
— Детей жалко, — продолжала жена. — Покормила их, а они: «Тетя Марина, не уходите».
— Ты все слишком близко принимаешь к сердцу, — уклончиво сказал я, а она:
— Давай заберем их к себе, в тесноте да не в обиде, как-нибудь поместимся… пока администраторша в больнице.
Такая затея мне не понравилась и я высказался в том духе, что у детей есть отец и наверняка есть родственники.
— Отец — одно название! — едко усмехнулась жена. — И никаких родственников нет. А ты бессердечный, бесчувственный, дурной! Неужели тебе не жалко детей?! Я уже решила — завтра же забираю их! Это мой прямой долг… Сейчас они спят, — и с ненавидящим взглядом: — Не сможешь с нами жить, уходи! Проклинаю тебя!..
Меня прошиб холодный пот. Это была наша первая ссора — и сразу непомерно обширная. Не скрою, я сильно разнервничался, даже с надрывом выпулил ругательство и хлопнул дверью, и направился в свою хибару. «Пусть сходит с ума по мне, рвет на себе волосы, — сказал сам себе. — Будем жить порознь, а время от времени торжественно встречаться. Ради детей и секса». Потом вспомнил — жена давно комнаты сдала — и, уже остыв и продрогнув (дело было в дождь), повернул назад. После глубоких терзаний, я решил: в конце концов администраторша скоро выйдет из больницы и все наладится. Если уж на то пошло, какое-то время и ораву малолеток потяну, ведь я двужильный и у меня золотые руки, как говорит жена — она-то сдувает с меня пыль, возводит в святые, вот только сегодня что-то разошлась.