В послевоенное время большинство ребят лето проводили в пионерских лагерях, но некоторые (вроде Вовки) были предоставлены самим себе и целыми днями шастали по улице, играли в войну и футбол, что мне казалось несравненно интересней казарменной жизни в лагере (в нашей семье в лагерь отправляли сестру, а брата — в выездной детсад, меня несколько раз отвозили к тете Груне на дачу). Понятно, Вовка имел уйму времени, чтобы отшлифовать свой природный футбольный талант и обогатиться знаниями в области футбола. И он, как нельзя лучше, использовал это самое время. Вовка знал всех игроков городской команды «Компрессор», о каждом мог рассказать абсолютно все, вплоть до его любимых блюд, но особенно восхищался центральным нападающим Поповым, знаменитостью нашего городка, единственным футболистом, имеющим звание «мастер спорта» — за ним Вовка ходил по пятам.
Перед стадионом стоял неказистый домишко, который служил и раздевалкой, и душевой, и судейской, и билетной кассой; венчала строение очень умная надпись: «Пожар легче предупредить, чем погасить». Трибуна была только с одной стороны поля — три ряда сколоченных сосновых досок — в жару из них вытекала смола и приклеивала зрителей к скамьям. Мы пролезали на стадион через забор со стороны кладбища.
В нашем городе было две команды: «Компрессор» и «Трудовые резервы» от хлебозавода — они и сражались меж собой весь сезон. Но однажды состоялся Большой футбол — товарищеская встреча наших и украинских компрессорщиков. Мы ждали этого матча целую неделю, но в тот день билеты взвинтили втрое, а вдоль забора поставили самых суровых милиционеров. Мы с Вовкой топтались перед входом на стадион и с завистью смотрели на счастливцев с билетами. Что самое обидное — некоторые из них первый раз в жизни пришли на стадион (завсегдатаев мы знали в лицо, всех наперечет), пришли с женами, только потому, что приезд украинских футболистов был событием в нашем городе, и они не могли его пропустить… Один за другим на трибуну проходили случайные зрители, а истинные ценители, знатоки этой волшебной игры, околачивались перед входом.
Когда началась игра, мы с Вовкой и десятка два таких же несчастных стали жадно вслушиваться в гул трибуны. Временами слышались крики:
— Попов! Не отдавай мяч! Бей сам!
Из этих призывов было ясно — наши все-таки наседают; Вовка, накручивая себя, подмигивал мне, сжимал кулаки, пинал воздух. Но потом трибуны стихали, и мы догадывались — атакуют гости; Вовка, проявляя жуткую нервозность, хмурился и грыз ногти.
К концу первого тайма раздался резкий свисток судьи, по трибунам прошел стон, и один из болельщиков из-за ворот стадиона сообщил нам:
— Украинцы забили!
Над репутацией нашей команды нависла нешуточная угроза. В это время какой-то мальчишка крикнул, что милиционеры отошли от забора и смотрят игру. Мы ринулись на кладбище и, перепрыгивая через могилы — проявляя жуткую непочтительность к усопшим, вскоре очутились на стадионе.
Во втором тайме наши решили отыграться; при мощной поддержке болельщиков всей командой навалились на ворота гостей, а те ушли в глухую защиту, тянули время — их вполне устраивал счет. На трибунах начали свистеть, улюлюкать:
— Мастера, называется! Это разве ж игра, одна тягомотина!
— И куда судья смотрит! — распалился Вовка.
То ли судья услышал Вовкино негодование, то ли до него дошло, что гости умышленно затягивают время, только он сделал капитану украинцев предупреждение, а в сторону их ворот назначил штрафной. Бил, конечно, Попов. Кто ж как не он?! Он был мастер крученых ударов — мог так послать мяч, что тот, описав дугу, снова к нему возвращался; ну, не совсем в ноги, разумеется, — немного в сторону, ведь мяч все же не бумеранг…
Попов пробил классно: мяч, обогнув стенку из игроков, попал в перекладину; еще бы совсем чуть-чуть, совсем каплю — и был бы в воротах. По трибуне прокатился тяжелый вздох; Вовка с досады ругнулся.
Эта неудача сильно отразилась на игроках «Компрессора» — они раскисли и до конца матча еле передвигали ноги, вроде и смирились с поражением — все игроки, но не Попов. «Мастер крученых ударов» с двойным усердием забегал по полю. Так было всегда: чем в худшем положении оказывалась его команда, тем напористей он рвался к воротам противника. Усилия Попова не пропали даром: во время очередного прохода его снесли во вратарской площадке, и судья назначил пенальти. На трибуне все повскакали с мест, стали хлопать друг друга по плечам, пожимать руки. Вовка взвизгнул: