Я только усмехнулся и абсолютно спокойным пошел прибивать скобы. Я отлично владел собой.
Мастеровито, неторопливо, экономными, выверенными движениями, соблюдая четкую последовательность в работе, я сколотил плот. С блеском сделал великое дело, но конечно пришлось попотеть. Надеюсь, вы догадались, что я сотворил отличное плавсредство. У плота не было особой симметрии, зато он получился прочным, как железобетонная плита, ведь скоб я не пожалел.
Котел с Кукой тем временем закончили приготовление корявых шестов и весел, «из подручного материала», как выразился Кука. Погрузившись на пахнущие смолой бревна, мы оттолкнулись от берега. Было что-то историческое в этом моменте.
— Ветер нам в спину! — провозгласил я.
— Любопытный результат! Налицо некоторый успех. Если не хрястнемся, то скобы не подкачают, — с видом знатока произнес Кука, совершенно забыв, кто был родоначальником этой идеи. Он всегда высказывал то, что часом раньше говорил я.
Котел сразу стушевался и угостил меня бутербродом, будто и не он зажимал мою идею. Чужие идеи он рубил на корню, всем затыкал рот. Да, собственно, вы и сами уже все поняли, верно?
9Первым делом мы поплыли к деревне, чтобы купить на дорогу картошки и овощей. Кука шуровал шестом, Котел, выделывая какие-то пируэты, чиркал по воде веслом. Здесь я умышленно умолчу о себе, поскольку для меня, опытного походника, грести — вообще не работа, а разминка, которую можно делать в полсилы, и простите, в такие моменты я просто восхищаюсь собой; факт остается фактом: среди сверстников я самый рукастый, толковый, знающий.
Мое плавсредство, несмотря на некоторое несовершенство, микроскопические огрехи, оказалось на редкость устойчивым; правда, отдельные бревна крутились и плот немного заливало, но все-таки на воде он держался прилично. Самое замечательное, что я придумал — плот не имел ни носа, ни кормы; каким местом его течение несло, то и считалось носом. Очень удобно и совершенно не нужно править, но для ходкости я все же примастрячил перо руля.
Я сразу дал приятелям понять, кто на плоту капитан — распределил позиции для гребли и, как капитан, отвечающий за все, ввел строгие правила: не ругаться, не кричать, не говорить о политике и девушках. И, поскольку во всем люблю аккуратность, для каждой вещи обозначил свое место, а чтобы приятели считались с этой моей особенностью, повсюду надлежащим образом наклеил этикетки: «Здесь рюкзак», «Здесь топор». К сожалению, эти надписи постепенно смывало и они, словно сбитые мотыльки, качались за нами по волнам, а на плоту, естественно, воцарялась неразбериха.
На середине реки мы неожиданно врезались в колышущиеся травы и сели на мель. Пришлось лезть в воду и раскачивать плот. После некоторых усилий нам удалось только сдвинуть его назад. Тогда мы решили проскочить мель на скорости. Оттянув плот, чтобы придать ему должную энергию, навалились на него и ринулись вперед и проскочили не только мель, но и следующие за ней перекат, заплесок, прибрежные кусты и со всего маху вылетели на берег. Сгоряча, тут же хотели спихнуть плот в воду, но наши усилия оказались тщетными. Чертыхаясь, устроили передышку; накопили силы для новой попытки, напряглись, но опять ничего не вышло.
— Пустая затея, — стонал Котел. — Напрасный труд.
— Глухо, безнадега, зря горбатимся, — судорожно хрипел Кука. — Укуси меня змея, гиблое дело, какой-то заговор природы. Неслабо врезались. Достигли противоположной цели. Впрочем, смысл путешествий — преодолевать трудности.
Проваландавшись до темноты, взмокшие от усердия, мы пошли в деревню за подмогой.
Несмотря на жаркую погоду на деревенской улице стояла глубокая грязь, в которой, как мухи на липкой бумаге, увязли два грузовика. Предположительно, они засели давно, один уже разбирали на части. В грязи же, похрюкивая, нежились свиньи — огромные, как дирижабли. По улице брело стадо коров; животные одно за другим сворачивали к домам и рогами открывали ворота.
— И как не ошибаются? — наивно спросил Кука.
— Номера-то на домах написаны, — хмыкнул Котел, и Кука сразу сконфузился.
Мы разыскали тракториста, мужика с заспанным лицом, и стали ему втолковывать, что хотели бы с помощью трактора водворить наше деревянное детище на свое место. Тракторист долго почесывался, бормотал: «сложнейший вопрос», но как только Кука показал ему пузырек со спиртом, сразу оживился:
— Это меняет дело. С этого и начали бы, это другой разговор. Все сделаем на высшем уровне.
И действительно, спихивал плот нежно, как шкатулку. А позднее, когда мы распили пузырек, предложил для ночевки курятник с сеновалом, в котором были такие огромные щели, что в них свободно влетали воробьи; зато сена имелось в изобилии.