У Бенце тоже была радость. На хуторе он спал в детской кроватке и очень был этим недоволен: она была точно такая же, как у Мишки. Теперь папа с мамой купили в детскую комнату двухъярусную кровать — чтобы детям оставалось больше места для игр. Бенце, разумеется, получил верхний ярус. Он тотчас туда взобрался и не спустился вниз за весь вечер ни разу. Даже ужинать не пошел. Кровать была крепостью, осажденной врагами. Бенце втянул наверх и лесенку, сделав крепость совсем неприступной. Врагам ее ни за что не взять! И Дани — тоже!
Но Дани и не собирался идти на приступ. Ему тоже было чем заняться: теперь у него была отдельная комната. Правда, совсем малюсенькая, меньше даже, чем теплица-«гусеница», но зато безраздельно его! Мама и папа написали на двери его имя. А в комнате его ждал еще подарок — настоящий письменный стол. Стол для школьника. И чтобы никто не усомнился, на столе лежала бумажка с надписью:
Даниэл Хегедюш, ученик 1-го класса.
Это было написано одними большими буквами, мама знала, что так Дани сумеет прочитать надпись сам.
— Славный уголок, ничего не скажешь! — обрадовался Дани.
Он посидел за столом, попрыгал на кушетке. Шкаф можно было открыть, только закрыв прежде дверь в комнату.
— Сюда никто больше и не поместится, — заметил Дани, и по его голосу было слышно, что он ничуть об этом не жалеет.
— Да? — сказал папа. — Н-ну, тогда уж и не знаю, как быть.
Он стоял на пороге с картонной коробкой в руках. Дани смотрел на него, не понимая, что он хочет с ней делать.
Папа опустил коробку на пол, и тут же содержимое ее выкатилось — это был Данин черный щенок собственной персоной!
— А у него даже имени еще нет, — тихо проговорил Дани.
Стали все вместе придумывать кличку щенку: Черныш, Шалун, Шарик. Щенок ни на одно из них не откликался и старательно покусывал палец Дани на левой ноге. Так и остался щенок Щенком.
Папа сказал: сегодня «отбоя» не будет. Можно играть, знакомиться с новой квартирой сколько угодно. Только Мишку уложили на нижнюю полку двухъярусной кровати. Она долго ворочалась, искала свою дырочку в новой стене.
Мальчики тоже переоделись в пижамы, но спать не хотели. Забравшись на большую родительскую кровать, они рассказывали, как провели лето. Бенце все вспоминал торт, который изготовили к дню рождения Дани, — большущий, прямо с таз величиной! И на нем горело шесть свечек, а вокруг сидели дети — девять гостей!
— Мы и дома отпразднуем твой день рождения, Даника, — ласково сказала мама. — Ну-ка, говори: что бы ты хотел получить в подарок?
— Чтобы мы вернулись домой, на хутор, — не задумавшись ни на миг, без колебаний ответил Дани.
Скоро все улеглись. Но маме с папой, кажется, не спалось. Слышно было, как они разговаривали в темноте.
Дани тоже не мог заснуть, хотя ему позволили — только на этот раз! — взять в постель Щенка. Щенок мирно спал, а Дани смотрел в окно. И читал без конца большие, ярко горевшие буквы лотерейной рекламы на крыше дома напротив: ТОТО-ЛОТО! Дани смотрел на них не моргая, хотя ему было совсем неинтересно и он даже не знал, что это такое.
Ненастоящая школа
Новая школа была великолепна — красная, словно костер. Костер на окраине города! Каждый, кто едет с хуторов по шоссе, видит прежде всего ее.
К торжественной линейке по случаю начала учебного года съехалось много хуторян. Автобус был битком набит школьниками и их родителями. Все выглядели праздничными и немного испуганными. Дядя Шандор, водитель автобуса, успокаивал родителей: он за детьми присмотрит, ни одного не потеряет. Ну, а если уж кто-нибудь все-таки потеряется, он взамен украдет и привезет другого, еще лучше и краше. Ребята пересмеивались. Кое-кто из родителей тоже смеялся, остальные помалкивали.
Некоторые родители ехали без детей. Они отвезли своих в интернат двумя днями раньше, чтобы малыши чуть-чуть пообвыклись. Может, хоть в нынешний торжественный день слез будет меньше, чем позавчера. Правда, и позавчера плакали больше мамы.
На торжественную линейку Дани пошел вместе с папой. Это тоже было непривычно. Мама убежала из дому спозаранку: отдать Мишку в ясли, а Бенце отвести в детский сад. Никого не осталось дома, некому теперь стеречь Щенка! Как он, бедный, скулил, когда запирали дверь. Наверно, страшно ему одному. Да еще в необжитой квартире…
Папа зашел в первый класс вместе с Дани. И хорошо сделал. Все-таки хоть одно знакомое лицо. Потому что ребята в классе все-все чужие и таращатся на Дани, словно в кукольный театр пришли.