— Нет с тобой покоя, Ру́ся. Зачем смеялась — гости же, — опечалилась хозяйка. — Прекращай свои выходки.
— Странно это всё, — прошептал Третьяк. — Сама мала, а ведёт себя, будто старше всех.
— На полатях спать будете, там постелено, да и печка натоплена. Чую, недоверчивые вы, так хоть в сапогах не лезьте. Мы внизу на лавках спать будем.
Тут почувствовал Третьяк, что устал. За еду отблагодарил, скинул сапоги и наверх полез, за собой Елисея потащил. В чём были, в том и легли. Только чудились им сквозь тихий шёпот девичий завывание бури и плеск ручья.
— Старшего я с собой возьму, а младшего на тебя оставлю, — услышали ушкуйники Яськин голос и уснули крепким сном.
Встали утром воины, а хозяйка с русой за столом сидят, смотрят друг на друга, вздыхают. Голбешник рядом на полу развалился, нож в тряпицу заворачивает да пофыркивает — видно, сердится, что не выходит как хочется.
— Встали? — спросила хозяйка.
— Встали, — ответил Третьяк, с печи слезая.
— Вот и ладно. Как откушаете, к озеру все пойдём. Мы с тобой к кузнецу, а Руска с Елисеем воды нанесут.
— Будь по-твоему, — согласился старший.
Накормили их сытно де́вицы. Стали в путь собираться. Из избы вышли, через лесок прошли, до озера добрались. А озеро будто бескрайнее, словно в небо переходящее. На берегу столб огромный, как бревно для избы. Столб цепями толстыми обмотан, цепи те замками скованы, да через всю гладь водную тянутся. У берега плот к одной из цепей прикреплён. Взошли на него Яська с Третьяком. Постояли немного — и напряглись цепи, сами собой заходили. Не успел ушкуйник опомниться, как поплыли. Перекрестился воин, снова за крестом потянулся. Вздохнула девонька.
— Ты не бойся, нет нечистой силы здесь. Кузнец тянет нас с другого берега.
— Откуда знает, когда тянуть? — недоверчиво спросил Третьяк.
— Уговор у нас: как дым чёрный из трубы повалит, так и тянуть надо. А дома голбешник печь растапливает. Знает он, сколько идти сюда и когда топить, чтобы видно было.
Промолчал ушкуйник, задумался. Показалось старшему, словно встарь плывёт он по Волге; загрустил Третьяк, на плоту сидючи. Быстро плот дошёл до другого берега; не успел удивиться воин, как приметил: на земле стоит детина огромный и крутит он, как жернова, колесо, что в рост человеческий, отчего цепи ходуном и ходят да плот несут.
— Много видел я кузнецов, но таких не встречал, — пробормотал Третьяк озадаченно.
— Испугался? — Язя хмыкнула.
— Нет.
— Не опасный он. На него не злись да не задирай, но и сам не ведись.
— Ты скажи мне, Яська, что творится тут? Раз живёте вы все отшельниками, — для чего кузнец? И откуда монеты возьмутся, коли топи вокруг и от всего мира православного вы отрезаны?
— Вот у него и спросишь, он до гостей охочий, — махнула рукой девонька, ловко прыгая на берег. — Здравствуй, Лёх! Помоги ему освоиться, как дорогого гостя прими. Будет он тебе подмастерьем сегодня. Если надо, обучи. От души и без жадности за работу его вознаградишь.
— Так и сделаю, — поклонился он.
Подбежала к нему девонька, погрозила пальцем, шепнула что-то и дальше пошла.
— Третьяк моё имя, — сказал ушкуйник.
— Лёхом зовут.
Поглядел старый, как Яська в избёнку небольшую зашла, окинул взглядом место, в которое судьба занесла. А вокруг — снова лес густой с трёх сторон, между ним и озером земля вытоптана, пни старые из неё торчат да стоят два домика: кузница и изба. Посмотрел на детину, а тот огромный, босой, в портах и фартуке кузнечном, да повязкой цветастой глаз один прикрыт.
— Ну, веди меня в кузницу, раз помощь нужна. Я с ремеслом таким мало знаком. Значит, подмастерьем и быть, делать нечего. Да расскажешь мне про ваше селение.
— Что рассказывать, — махнул детина рукой, зовя за собой. — Много лет назад здесь город был, а потом всё вокруг в одночасье мокро стало. Топями всё покрылось непроходимыми, да со всех сторон и во многих местах. Были те, кому не сиделось здесь, выбраться они пытались, да кто знает — вышло ли? Кто ушёл, уж не вернулся.
— А тебе сиделось, выходит?
— Мне и здесь хорошо. Работаю себе на радость да другим на потеху.
— Часто забредают к вам?
— Часто, да никто оставаться не хочет. Сбегают, а дальше — уж рассказывал, — сказал кузнец невесело и замолчал.
Зашли в кузню, а там чего только нет: и ножи с топорам, косы с серпами, гвоздей, как песка.
— Из чего же делаешь? — спросил ушкуйник. — Где железо берёшь?