— Где я?
— Ты у меня на корабле, — ответил франк, — ты теперь связан со мной и в моей власти. Если бы тогда в лавке ты второй раз сказал «Аллах с тобой!», тебе пришлось бы еще хуже.
— Кто же ты и чем занимаешься? — спросил Ала ад-Дин.
— Я капитан этого судна, — сказал франк, — и хочу отвезти тебя на свою родину.
В это время капитан заметил судно, на котором плыли сорок мусульманских купцов. Капитан тотчас направил свой корабль наперерез, а когда суда сблизились, напал на купеческий корабль. Капитан и его матросы прыгнули на палубу, захватили в плен купцов и, разграбив корабль, повели его в город Геную.
Когда они прибыли в гавань, капитан, захвативший Ала ад-Дина, направил свое судно к дворцу, стоявшему у широкого канала. Из дверей дворца вышла юная девушка под покрывалом и, подойдя к капитану, спросила его:
— Привез ли ты мне камень и его владельца?
— Да, привез, — отвечал капитан.
— Так давай его! — воскликнула девушка.
Отдав камень, капитан снова направил судно в гавань и пушечными выстрелами возвестил городу о своем благополучном прибытии. Узнав о прибытии капитана, сам царь вышел к нему навстречу и спросил его, как прошло плавание.
— Прекрасно, — ответил капитан. — Я захватил судно, а на нем были мусульманские купцы, числом сорок один!
— Веди их всех сюда, — приказал правитель.
Купцов, среди которых был и Ала ад-Дин, доставили на берег, царь города и капитан сели на коней, а пленников в оковах погнали перед собой, и так все прибыли в царское присутствие.
Затем царь сел на престол и велел подводить пленников по одному.
— Откуда ты, о мусульманин? — спросил царь первого купца.
— Из Александрии, — ответил тот.
— Палач, — возгласил царь, — отруби ему голову!
Палач отрубил пленнику голову. Так же поступили они со всеми остальными сорока пленниками, обезглавив их на месте! Когда настала очередь Ала ад-Дина, он сказал про себя, горестно вздохнув: «Помилуй меня Аллах на том свете, ибо сейчас мне придется расстаться с жизнью».
— Из какого ты города, — спросил царь Ала ад-Дина.
— Я тоже из Александрии, — ответил Ала ад-Дин.
— О палач, отруби ему голову, — приказал царь.
Палач поднял свой меч и хотел уже опустить его на шею несчастного, когда к царю подошла, важно выступая, старая женщина, и царь встал из почтения к ней.
— О царь, — молвила старуха, — разве я не говорила тебе: когда капитан привезет пленных, вспомни о нашей обители и дай нам одного или двух человек, чтобы они прислуживали в церкви.
— О матушка, — сказал царь, — мне было бы легко удовлетворить твою просьбу, если бы ты пришла немного раньше. А сейчас у нас остался лишь один пленный, если хочешь, возьми его.
Тогда старуха, обратившись к Ала ад-Дину, сказала:
— Готов ли ты служить в церкви? Если нет, то я оставлю тебя здесь, и царь казнит тебя.
— Я готов служить в церкви, — ответил Ала ад-Дин.
Тогда старуха взяла его с собой, оставила царя и отправилась в церковь.
— А какая мне предстоит работа? — спросил у старухи Ала ад-Дин.
— Утром встанешь, возьмешь из конюшни пять мулов и пойдешь с ними в лес, — начала старуха, — нарубишь там сухих дров и привезешь их в кухню нашей обители. Потом вытрясешь ковры и вычистишь их, вымоешь мраморный пол и постелишь ковры на место. Затем возьмешь полардебба пшеницы, просеешь через решето, смелешь в муку, замесишь тесто и напечешь лепешек для всей обители. После этого возьмешь одну меру чечевицы, почистишь ее, обдерешь на ручной мельнице и сваришь. Потом наполнишь водой четыре водоема и несколько бочек, разольешь чечевичную похлебку в триста шестьдесят мисок и дашь каждому монаху по миске и по лепешке.
— Никогда мне не справиться с такой работой, — сказал Ала ад-Дин. — Лучше отправь меня обратно к царю, и пусть он казнит меня. Эта участь все же легче, чем такие мучения.
— Как знаешь, — молвила старуха, — но помни: если ты будешь исполнять свои обязанности с усердием, то спасешься от гибели, если же будешь нерадив, то я возвращу тебя к царю, и он погубит тебя.
Услышав это, Ала ад-Дин сел и задумался, удрученный горем. Тем временем слепые калеки, которые обитали в церкви, а их было десять человек, — стали просить Ала ад-Дина о разных услугах. Один просил о том, другой — о сем, и каждый в благодарность повторял Ала ад-Дину: «Да благословит тебя Иисус, о прислужник церкви!»
Тут появилась старуха и закричала на него:
— Почему ты лодырничаешь и отлыниваешь от работы?
— Сколько же у меня рук? — спросил Ала ад-Дин. — Да я и с этой-то службой не управляюсь!
— О безумец, — сказала старуха, — я привела тебя сюда только ради службы. Раз ты не управляешься один, возьми вот эту железную палку с крестом на конце и ступай на улицу. Кого бы ты ни встретил, хоть бы правителя города, говори: «Я призываю тебя услужить церкви ради господа нашего Христоса», — и никто не смеет ослушаться тебя. Пусть те люди, которых ты приведешь, возьмут пшеницу, просеют ее, смелют, замесят тесто и напекут лепешек. Если же кто-нибудь ослушается тебя, побей его этой палкой и никого не бойся.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил Ала ад-Дин и поступил так, как велела старуха.
И Ала ад-Дин служил там целых семнадцать лет, заставляя работать в церкви и малых, и великих.
Однажды он по своему обыкновению сидел в церкви. Вдруг вошла старуха и велела ему выйти вон.
— Куда же мне идти? — спросил Ала ад-Дин.
— Пойди в винную лавку или к кому-нибудь из своих знакомых и проведи там ночь, — ответила старуха.
— Почему ты прогоняешь меня? — спросил Ала ад-Дин.
— Потому что сегодня дочь царя нашего города Иоанна, царевна Хусн Марьям хочет посетить церковь, — ответила старуха, — и никто посторонний не должен оставаться здесь.
Ала ад-Дин повиновался, и, встав, сделал вид, будто покидает церковь, но на самом деле он решил, что никуда не пойдет, а останется поглядеть на царевну. Он спрятался в тайнике, примыкавшем к церкви, откуда все было видно. Сидя в своем тайнике, он смотрел через потайное оконце и вдруг увидел царевну. Она была словно луна, выглянувшая из-за туч, и сопровождала ее только одна женщина. Царевна то и дело повторяла своей спутнице:
— Как я люблю тебя!
Внимательно посмотрев на эту женщину, Ала ад-Дин поразился — это была его жена Зубайда Лютнистка, которая давным-давно умерла! В это время царевна обратилась к Зубайде и сказала:
— Возьми-ка свою лютню и сыграй нам.
— Нет, я не буду больше играть и петь, — ответила Зубайда, — я не буду услаждать тебя до тех пор, пока ты не исполнишь моего желания и не сделаешь того, что обещала.
— Что же я обещала? — спросила Зубайду царевна.
— Ты обещала мне, что я встречусь со своим мужем Ала ад-Дином Хозяином родинок, доверенным халифа.
— Так радуйся и ликуй! — воскликнула царевна. — Спой и сыграй нам ради встречи с твоим мужем Ала ад-Дином!
— А где же он? — спросила Зубайда.
— Он в этом тайнике и слушает нашу беседу, — ответила царевна. Тогда Зубайда встала, настроила лютню и спела такую песню, от которой пустился бы в пляс и камень.
Потрясенный увиденным и взволнованный игрой и пением своей жены, Ала ад-Дин выбежал из тайника, бросился к ней и прижал ее к сердцу. Зубайда сразу узнала Ала ад-Дина, и они, обняв друг друга, от счастья лишились чувства и упали на пол. Царевна Хусн Марьям подошла к ним, обрызгала их розовой водой и, когда они пришли в себя, сказала:
— Слава Аллаху, соединившему вас!
— Это по твоей милости, о госпожа моя! — воскликнул Ала ад-Дин. Затем, обратившись к жене, он сказал:
— О Зубайда, ведь ты умерла, и мы предали тебя земле. Как же ты теперь ожила и очутилась здесь?