Мирабел между тем направилась в кладовку и вышла оттуда с пачкой сухого картофельного пюре. Решив, что у него начались галлюцинации, Пол зажмурил глаза, затем снова открыл их. Нет, ему не померещилось: растворимое пюре. Онемев, он наблюдал, как Мирабел высыпала щедрую порцию порошка в кастрюлю, добавила молока и — о ужас! — маргарина, размешала и сняла кастрюлю с плиты.
Да, это уже было что-то новенькое. Хуже даже, чем та бурда, которую готовила Кэтти для его деда. Пол искренне изумился, увидев в руках Мирабел концентраты. До сих пор он считал, что она готовит лишь из свежих продуктов. Он никак не мог взять в толк, что означала подобная демонстрация.
— Что это такое? — наконец спросил Пол.
— Картофельное пюре, горошек и гамбургеры, — отозвалась Мирабел. — Прошу к столу.
Прежде чем Пол успел опомниться, она ловко наполнила два блюда горошком и пюре и плюхнула их на стол. Затем выложила на отдельное блюдо зажаренные гамбургеры и поставила перед ним тарелку.
Мирабел отодвинула свой стул. Пол, как полный идиот, стоял посреди кухни, глядя на нее вытаращенными глазами.
— Ну, что же ты? — позвала Мирабел.
В центре стола красовались бутылка с кетчупом, пластиковая масленка с маргарином, соль и перец. Усевшись, Мирабел подцепила на вилку гамбургер: Пол заставил себя встряхнуться и тоже сел.
За свою жизнь ему доводилось есть много всякой дряни, но за последнее время у него прорезался вкус к изысканным блюдам. Он осторожно попробовал содержимое своей тарелки. Гамбургер на вкус был как картон, а пюре — как горячие мокрые опилки. Горох, слава богу, был просто горохом. Мирабел жизнерадостно поглощала пищу, щедро поливая все кетчупом, словно такая еда была для нее самым обычным делом.
В конце концов, сказал себе Пол, им приходилось есть и еще большую гадость, когда они засиживались в лаборатории за полночь и единственным местом, где можно было достать хоть что-то съедобное, оставалась лишь забегаловка рядом с заправкой, где продавали еду на вынос. Он храбро положил в рот еще кусок гамбургера.
Внезапно его осенило:
— Ясно! В доме сегодня был слишком большой переполох, и ты не успела приготовить ужин.
Глаза Мирабел снова превратились в льдинки:
— Что ты хочешь этим сказать? Я просто приготовила ужин.
— Да, но… то есть все очень вкусно, однако… — Пол прочистил горло. — Обычно ты готовишь совсем по-другому.
— С сегодняшнего дня я буду стряпать только так, — медовым голосом заверила его Мирабел.
Пол расхохотался ее шутке, сверкнув белоснежными зубами:
— Что?
Однако Мирабел не разделяла его веселья.
— Поскольку специи, которыми я раньше пользовалась, опасные и неамериканские, — ровным голосом пояснила она.
Почуяв грозу, Пол сразу посерьезнел.
— Какая разница — американские они или нет? Что тебя грызет, Мирабел? — резко спросил он.
Мирабел со стуком опустила на стол вилку:
— Как ты смеешь звонить врачу и проверять, что я делаю, словно я несмышленый младенец?
Пол изумленно уставился на нее:
— Откуда ты знаешь?
Мирабел не ответила, лишь наградила его свирепым взглядом.
— Я просто волновался!
«И на сколько же времени хватит твоей заботы?» — захотелось крикнуть Мирабел. Вглядевшись в зеленые глаза под густыми ресницами, потемневшие от волнения, она вдруг разозлилась:
— Волноваться за меня не твое дело! И нечего звонить моему врачу и задавать вопросы! Моя беременность тебя вообще не касается!
Пола это задело, и, как любой человек, застигнутый врасплох, он взбеленился:
— Это ведь и мой ребенок, знаешь ли! — рявкнул он.
Мирабел вскочила на ноги. А что, если в конце концов он захочет заполучить ребенка, а ее — вышвырнуть? Что она тогда станет делать?
— Это не твой ребенок! Он мой и не имеет никакого отношения к тебе, твоему деду, вашему клану и вашей паршивой династии, или как это у вас там называется?! Господи, я так и знала! Мне бы хотелось засудить «Наше завтра» до полного разорения за то, что они со мной сделали!
Пол же был потрясен вырвавшимися у него словами. О чем он только думал, черт побери? Он вдруг сам себе удивился: зачем было вообще звонить доктору Бакклео. Он поднял обе руки вверх, давая понять, что сдается: