Лидия Сергеевна была озадачена таким поворотом, оказывается, её пригласили знакомиться с педагогическим коллективом, а не ругать. Словно камень свалился у неё с души, вместе с тем она продолжала тревожиться, памятуя о том, какую встречу устроил ей первый попавшийся педагог. Она снова посмотрела на Михайло Ивановича, тот, глядя на неё, улыбался.
Ей показалось не ехидно, как накануне, а, наоборот, приветливо. Но Лидия Сергеевна сомневалась в искренности этой улыбки. Во-первых, Михайло Иванович, как она сама видела, мог превратить что угодно во что угодно, а уж одну улыбку в другую – раз плюнуть. К тому же доверять мужскому расположению небезопасно вообще. Впрочем, Лидия Сергеевна знала, что не все женщины разделяют подобное мнение.
- Итак, - голос Изольды Петровны отвлёк её от размышлений, - приступим! Гаврила Ананьевич – учитель словесности.
На передний план, протиснувшись между коллегами, выступил человек маленького роста, с живыми глазками и всклокоченной шевелюрой. Гаврила Ананьевич поклонился, а Лидия Сергеевна подумала, зачем в волшебной школе преподавать слово.
- Наверное, думаете, для чего здесь, - Изольда Петровна обвела кабинет рукою, – словесность? – у Лидии Сергеевны возникла уверенность, что в её голове ковыряются, как хотят, иначе откуда директрисе знать про её мысли. – Словесность нужна для того, - продолжала между тем Изольда Петровна, - чтобы ученики правильно говорили. Иначе, как они будут читать заклинания? – Лидия Сергеевна не была уверена в том, что до конца поняла директрису, но общую суть вроде бы уловила.
- Следующий – Фёдор Павлович, - вперёд выбрался, шумно пыхтя, мужчина, толстый, как булочка, краснолицый и лысый. – Он преподаёт травоведение и эликсиры.
Фёдор Павлович галантно кивнул и двинулся к Лидии Сергеевне. Несмотря на тучность, передвигался он достаточно резво.
- Лидия Серафимовна, - обратился он к Лидии Сергеевне, взяв её за руку, - вы не тушуйтесь…
- Лидия Сергеевна, - поправила его уборщица, перебив.
- Неважно, - отмахнулся Фёдор Павлович, а Лидия Сергеевна поджала губу, потому что неважность её, с точки зрения толстяка, отчества била по самолюбию. Фёдор Павлович, словно не замечая перемен в настроении собеседницы, продолжал: - Если вдруг трудности какие – смело обращайтесь к любому, - он обвёл пухлой рукой учителей, - что касается меня лично, – толстяк перешёл на доверительный тон, - могу предложить одну замечательную микстурку, - и он выудил из кармана крошечный флакончик, формой напоминавший кувшин.
- Фёдор Павлович! – послышался окрик Изольды Петровны. – Прекратите сейчас же!
- А что такого?! – вскинулся травовед.- Я всего лишь хотел подарить! Между прочим, от чистого сердца!
- Фёдор Павлович, - отбирая у педагога флакон, пояснила Лидии Сергеевне директриса, - энтузиаст своего дела! Как истинный исследователь, он постоянно в поиске. Поэтому разных эликсиров, кремов, бальзамов в его коллекции не сосчитать. Одна беда – испытывает он свои снадобья на всём, что придётся. И, - она строго посмотрела на толстяка, - на всех, кто попадается под руку. Михайло Иванович! – неожиданно она обратилась к вчерашнему знакомому Лидии Сергеевны. – Будьте любезны! – и директриса указала на лежащий на полу карандаш. Видимо, его обронил кто-нибудь из педагогов.
Михайло Иванович послушно пробубнил заклинание, Лидия Сергеевна чуть не вскрикнула: вполне приличный карандаш на глазах превращался в таракана, длинного и причудливого. Необычность насекомого состояла в том, что из его задней части торчал грифель, то есть сердцевина карандаша.
Таракан вдруг засеменил ножками, намереваясь слинять. Но Изольда Петровна оказалась проворней. Откупорив флакончик, отобранный ею у толстяка, она брызнула на насекомое.
С тем сразу же стало твориться неладное. Сначала он замер, оставив попытки ретироваться. Потом перевернулся на спину и, задрыгав ножками, принялся хихикать, да так заразительно, что присутствующие при этом педагоги тоже заулыбались. Но вскоре поводов для веселья поубавилось, потому что таракан стал раздуваться. Вскоре, достигнув размеров примерно сардельки, он лопнул, разметав останки по кабинету.
- Ну и что! – принялся оправдываться Фёдор Павлович, хотя никаких претензий на его счёт не поступало.- Просто смотрю, Степанида Михайловна, - он указал на Лидию Сергеевну, - грустная, я и решил ей дать мой “Веселин”.
- А если б я лопнула? – поинтересовалась Лидия Сергеевна, решив не обращать внимания на то, что толстяк упорно не желал называть её правильно.