Вообще, директриса нравилась Лидии Сергеевне всё больше и больше. В сложной ситуации она не растерялась и смогла организовать педагогов так, что каждый из них вносил свою лепту в обуздание шахмат. К примеру, Артём Борисович, специалист по талисманам и зоолог, изо всех сил старался отсоединить коня от пешки.
Для этого он надел амулет на шею кентавра, то есть пехотинца с телом коня, затем попытался проделать такое же с пешкой, которую украшала конская голова. Но эта конская голова, то ли из-за стресса, то ли по другим причинам, выхватила губами амулет Алберта Борисовича и проглотила.
Поначалу педагог растерялся. А потом махнул рукой - своего он добился, потому что так или иначе, навязать коню волшебный предмет удалось. А уж на шее он будет висеть или находиться в коне – это детали, не имеющие решающего значения. Как бы там ни было, а фигуры начали разделяться: конское туловище направилось к своей голове, солдатское – к своей.
Через секунду торс пешки прилепился к ногам, с конём вышла та же история – он обрёл голову, и теперь эта голова радостно фыркала и обнюхивала ноги. Наверное, проверяла, не подсунули ли ей липу.
Фёдор Павлович метался между шахматами, держа в руках объёмистый бутылёк с надписью “Успокоин”. Учитель наливал зелёную жидкость в стаканчик, наверное, он нашёл в его своих необъятных карманах, и велел пить из него всем, кто встречался ему на пути. Отведав эликсира Фёдора Павловича, фигуры делались заметно спокойнее и уже не помышляли о бегстве или о чём-то подобном.
Единственная загвоздка у педагога возникла лишь со слоном, у которого вместо головы торчала осадная башня. Фёдор Павлович никак не мог решить, куда вливать “Успокоин”, если у пациента нету рта. В конце концов, он нашёл выход, вернее вход. Достав из своего необыкновенно объёмного кармана медицинскую грушу, он набрал ею снадобья и, прицелившись, брызнул слону под хвост. Слон вздрогнул, закружился вокруг оси, но потом успокоился, видимо, эликсир Фёдора Павловича начал действовать.
Противоположность слона с башней, то есть ладья с головой слона, в отличие от своего антипода, продолжала нервничать. Проявлялось это в том, что она билась о невидимую преграду, которую не в силах была преодолеть. Впрочем, - Лидия Сергеевна всмотрелась внимательней, - не такую уж невидимую. Преграда и в самом деле существовала, и выглядела как полупрозрачная стена. Располагалась она поперёк движения шахмат и была тонкой, словно тетрадный лист. Именно поэтому Лидия Сергеевна не заметила её сразу.
Возле стены расположился Франц Францевич с поднятыми вверх руками, одна рука была пустой, другая сжимала волшебную палочку “Зет Тринадцать”. Учитель не просто стоял, он удерживал стену в стабильном состоянии.
Лидия Сергеевна ещё раз, уже в который раз за последнее время, убедилась в том, как обманчиво первое впечатление. Франц Францевич показался ей вначале каким-то несерьёзным, а оказывается, когда нужно он может собраться и сделать что-нибудь такое, в чём все остро нуждаются. Ведь именно его стена остановила бегство шахмат, и только потом за фигуры взялись педагоги.
С палковеда взгляд Лидии Сергеевны переместился на Агнессу Альбертовну, которая, как и следовало ожидать, занималась восстановлением клеток. В этом ей помогали пешки. Они заново выстраивали шахматное поле, а спасённая Лидией Сергеевной учительница сыпала на него порошком.
- Агнесса Альбертовна, - пояснил Михайло Иванович, беря Лидию Сергеевну под руку, - преподаёт химию. И алхимию, - добавил он, увлекая уборщицу за собой.
Лидия Сергеевна попыталась высвободить руку, не хватало ещё, чтобы Михайло Иванович возомнил, что она простила его за вчерашнее, но слова педагога привели её в замешательство. Если то, что сказал Михайло Иванович – правда, то это худшая новость из всех, что ей приходилось слышать в последнее время. Потому что Агнессса Альбертовна имеет прямое отношение к той самой лаборатории, с чудными артефактами.
- Ну, голубушка, стоит ли так расстраиваться! – Михайло Иванович словно читал мысли. - Агнесса Альбертовна, конечно, женщина порывистая, но отходчивая. Если превратит во что, так потом обязательно превратит обратно. Если не забудет, - заключил он.
Есть люди, которые хотят успокоить, но у них не выходит. Вернее, выходит, только наоборот. Именно к таким относился Михайло Иванович. Лидии Сергеевне от его выводов сделалось совсем грустно, она вздохнула, опустила голову, глаза наткнулись на разноцветные ботинки учителя.