- В кабинете словесности! – выдохнула химичка. – В бумаге на этот счёт чёткие указания.
Лидия Сергеевна потёрла подбородок, час от часу не легче, чего доброго Гаврила Ананьевич окажется замешанным. А на вид вполне добропорядочный дядька, впрочем, подозревать кого-либо раньше времени не стоит, Агнесса Альбертовна ведь оказалась ни при чём, хотя многое указывало на то, что некоторые происшествия проходили при её непосредственном участии.
- Вставайте, - Изольда Петровна помогла химичке подняться, - покажете, где именно она находится.
Агнессе Альбертовне трудно было выдерживать равновесие, её покачивало, но всё же она с собой справилась и нетвёрдой походкой, опираясь на руку Михайло Ивановича, побрела к двери. Следом шла директриса, Лидия Сергеевна, рассудив, что одной в кабинете директора ей делать нечего, замкнула процессию.
Возле кабинета словесности Изольда Петровна вышла вперёд, преградив остальным путь.
- Секунду! – она подняла руку, затем подошла к двери и немного приоткрыла её. Сквозь образовавшуюся щель Лидия Сергеевна смогла рассмотреть Гаврилу Ананьевича. Учитель словесности вёл урок, обычный для школы магии и необычный для других школ. Он призывал верить в магическую силу слова, демонстрирую её на практике.
- Возьмём слово “враньё”! – вещал педагог. – Вы спросите, как можно верить вранью, и будете правы. Но если во враньё поверить, то оно уже не будет враньём, а станет чем? – Гаврила Ананьевич оглядел класс в ожидании ответа.
- Правдой? – донеслось, впрочем, не очень уверенно с задних парт.
- Нет, - покачал головой учитель, - враньё станет ложью.
У Лидии Сергеевны от подобной трактовок сделался спазм, какая может быть разница между ложью и враньём?
- А какая между ними разница? – спросил кто-то из класса, а Лидия Сергеевна вздрогнула от совпадения её мыслей с мыслями учеников. Впрочем, мысли совпадают не только у дураков, но и у большинства.
- Разница существенная! – ответил не согласный с мнением большинства педагог. – Покажу на примере. Ключников! – Гаврила Ананьевич обратился к кому-то из учеников. – Батенька, соврите что-нибудь!
К доске вышел тот самый паренёк, что так неудачно наколдовал Акапулько. У Лидии Сергеевны закралось подозрение, что Ключникова используют как наглядное пособие в тех случаях, когда требуется показать, как не надо творить заклинания. Впрочем, отрицательный результат задерживается в памяти дольше. Что характеризует память не с лучшей стороны.
Как бы там ни было, а Ключников в своей манере, то есть неуверенно и смущаясь, начал врать.
- Наш учитель, Гаврила Ананьевич, - говорил, не глядя педагогу в глаза, он, - козёл.
Лидия Сергеевна опешила от такого неприкрытого хамства, и ей стало обидно за весь педагогический корпус. Она ждала, что сейчас Гаврила Ананьевич даст наглецу хороший отлуп, но ничего подобного не произошло, более того Гаврила Ананьевич подбодрил Ключникова, сказав:
- Не стесняйтесь, молодой человек, обижаются на правду, вы же лжёте.
Лидия Сергеевна была уверена, что в глазах учителя промелькнул недобрый огонёк. Ободрённый же Ключников ничего не заметил и продолжил:
- Гаврила Ананьевич ест траву, блеет, и бегает за козочками.
Последнее замечание Ключникова вызвало в классе оживление, действительно трудно заподозрить Гаврилу Ананьевича в адюльтере с козой.
- Вы кончили? – поинтересовался у Ключникова учитель словесности.
- В общих чертах, - кивнул ученик.
- Позвольте уж и я, так сказать взаимообразно, навру что-нибудь.
Ключников встревожился, и не напрасно.
- Вы, молодой человек, таковым не являетесь. А являетесь вы, - педагог выдержал паузу, - замком, который можно открыть… вашей фамилией.
Ключников казался растерянным, и Лидия Сергеевна была уверена, что остальной класс тоже. Её и саму смущало, как можно смешивать материальные вещи с нематериальными, как в случае с замком и фамилией, однако в школе магии и не такое возможно.
- Теперь, что касается превращения вранья в ложь, - Гаврила Ананьевич поводил над головою руками, будто что-то писал, под потолком стали проявляться буквы, образовавшие вскоре текст.
Я – козёл, - говорилось там, - пасусь, блею и волочусь.
Последний глагол обозначал, по-видимому процесс ухаживания, впрочем, Лидия Сергеевна не была в этом уверена. Между тем буквы осыпались на педагога, и он натурально превратился в козла. С бородой, рогами, копытами, под которыми зеленела лужайка. Гаврила Ананьевич в образе козла демонстративно отщипнул травку, для порядку поблеял и даже продефилировал за молодой козочкой, кстати пасшейся неподалёку.