— Они ожили, — пробормотал он, и тут другая белая фигура вышла из Храма Флоры, прошла мимо него и скрылась в зарослях лавра. — Статуи ожили!
Послышался скрип гравия, в воздух взлетели легкие камушки. Что-то огромное, длинное, темное и почти бесформенное тяжеловесно наползало на него. Вышла луна и осветила чудовищного каменного ящера — точную копию тех, что жили на земле миллионы лет назад, задолго до появления человека.
— Он не видит меня, — прошептал Джеральд. — И я не боюсь. Просто он тоже ожил.
Он протянул руку и погладил кончик гигантского хвоста, медленно проползавшего мимо. Рука его прикоснулась к камню — существо не стало плотью, как он думал, но оставалось камнем — живым камнем. Прикосновение заставило чудовище обернуться, но в ту же секунду повернулся и сам Джеральд — повернулся и со всех ног бросился бежать к дому. Не чудовище ожило от его прикосновения, но Ужас, древний Ужас наполнил сад и гнался теперь за ним. Он бежал от своего Страха, а не от каменного зверя.
Задыхаясь, он прислонился к стене, отсчитывая пятое окно. По изогнутому дереву он успел забраться на галерею под окнами замка и, оглянувшись на серые холмы, увидел, как всплеснулась вода в озере, еще мгновение тому назад так спокойно отражавшем мерцание звезд. Среди лилий и ровных водяных дорожек медленно кружилось огромное каменное туловище чудовища.
Уже перебравшись в комнату, Джеральд бросил последний взгляд через плечо. Озеро затихло и потемнело, и звезды вновь спокойно отражались в нем. В просвет между листьями поникшей ивы вливался лунный свет, и Джеральд мог разглядеть статую, неподвижно и весьма благоразумно стоявшую на своем пьедестале. Все в саду успокоилось и пришло в порядок. Все было тихо.
— Вот черт! — пробормотал Джеральд. — Подумать только — уснул прямо на прогулке. И надо же только, чтобы приснились такие чудеса!
Он захлопнул окно, зажег спичку и при ее свете задвинул рамы. Чтобы найти дверь, пришлось снова чиркнуть спичкой. Он повернул ключ в замке, вышел, снова запер дверь, повесил ключ на гвоздь и тихо пошел по коридору. В конце коридора он остановился, уверенный в своей невидимости, и подождал, пока глаза, ослепленные вспышками спичек, снова не привыкнут к темноте. Пятна лунного света, проникавшего сквозь решетчатое окно зала, должны были указать ему дорогу.
— Хотел бы я знать, где у них тут кухня, — подумал Джеральд. Желание стать детективом слегка повыветрилось у него из головы. Он торопился вернуться домой и всем рассказать об удивительных событиях, случившихся с ним в саду. — Ладно, можно попробовать любую дверь. Я ведь по-прежнему невидимка, — Он поднес руку к лицу. — Все верно, руку свою я не вижу. Вперед!
Он открывал одну дверь за другой, проходя через длинные комнаты с затянутой в коричневые чехлы мебелью, которая казалась белой в призрачном свете луны. Он миновал комнаты, где свечи свисали с потолка изысканной гроздью, комнаты, чьи стены были увешаны оживавшими при лунном свете картинами, комнаты, притихшие под тяжестью шкафов со старинными книгами. Он проходил через спальни, в одной из которых встретил огромное пуховое ложе, на котором, верно, спала королева Елизавета, эта вездесущая правительница, чье ложе, надо думать, можно найти в любом старинном доме Англии. Интересно, много ли времени ей удалось провести у себя дома? Кухню он так и не мог найти. Наконец, очередная дверь вывела его на каменные ступени, те пошли вверх, в узкий коридор, а затем потянулись вниз. В конце концов он наткнулся на дверь, из-под которой пробивался свет. Почему-то на этот раз рука его неохотно поднялась толкнуть эту дверь.
— Что за вздор! — шепнул себе Джеральд. — Не дури! Ты же невидимка!
И он отворил дверь, и тот, кто скрывался за дверью, отозвался глухим бормотанием, похожим скорее на звериный рык.
Джеральд отшатнулся, распластался по стене, пытаясь укрыться. Человек, притаившийся в комнате, выскочил в коридор, и тут же свет мощного фонаря заметался по стенам.
— Все в порядке, — прошептал этот человек, чуть не всхлипнув от облегчения. — Просто дверь распахнулась, просто распахнулась дурацкая дверь — вот и все.
— Черт бы побрал эту дверь! — пророкотал другой голос. — Лопни мои глаза, но я был уверен, что на этот раз мы влипли.
Они снова затворили дверь — ну и пусть себе, подумал Джеральд. Так даже лучше. Эти мужчины ему всерьез не понравились — от них явственно исходила угроза, и оставаться рядом с ними, пусть даже невидимкой, было как-то неуютно. Все, что ему следовало увидеть, он уже видел. Сбылись его предсказания — редкая удача (удача новичка, как сказал бы ему опытный игрок в карты) вывела его прямиком на грабителей в первый же день (вернее, ночь), когда он вздумал заняться сыскным делом. Грабители вынимали серебро из старинных шкафов, заворачивали серебряную посуду в тряпки и укладывали все это в большие мешки. Дверь комнаты была толщиной в шесть дюймов — это было хранилище, почти сейф, и грабители ухитрились взломать его. Их воровские инструменты лежали на полу, на аккуратной матерчатой подстилке, на какую обычно кладут свои инструменты плотники.
— Живей! — разобрал Джеральд. — Всю ночь, что ли, собираешься возиться?
Тихо позвякивало серебро.
— Не громыхай! — предупредил хриплый голос и Джеральд, повернувшись, пошел прочь, ступая осторожно и быстро. Как ни странно, именно сейчас, когда его голова была полна мыслями о серебре и грабителях, а также страхом, что кто-то может последовать за ним по этим глухим коридорам, он вышел сразу к той двери, которая вела на половину слуг — к той самой двери, которую он прежде не мог отыскать несмотря на все свои старания.
Разворачивавшиеся события на ходу превращались у него в голове в стройное повествование.
— Удачливый сыщик, преуспев более, чем смел надеяться, — сами собой складывались слова, — покинул место преступления в надежде найти подмогу.
Но где ему было взять подмогу? В доме, конечно, найдется несколько мужчин, не говоря уже о Тете, но ведь он не сумеет их предупредить. Он невидимка, его никто не услышит, а, услышав, не поверит. К словам Мейбл тоже никто прислушиваться не станет. Обратиться в полицию? Пока он вызовет полицию (как еще до нее добраться?) пройдет столько времени, что бандиты успеют скрыться, захватив с собой серебро.
Джеральд остановился и попытался сосредоточиться. Он обхватил голову обеими руками, чтобы как следует подумать. Вам тоже иногда приходится думать, например, когда вы решаете уравнения или пытаетесь вспомнить дату битвы, в которой Кромвель разгромил Короля.
Наконец, он извлек карандаш и блокнот, положил их на подоконник, нахмурился и начал писать:
«Вы знаете комнату в которой у вас хранится серебро. Сейчас там находятся грабители. Они взломали толстую дверь. Пошлите за полицией. Если бандиты скроются до прихода полиции, я последую за ними».
Он подумал с минуту и приписал:
«Верьте мне — я ваш друг».
Затем он намотал записку на камень, закрепил ее шнурком от ботинка и бросил через окно в комнату, где Мейбл с тетей наслаждались своим примирением и необычайно роскошным ужином, включавшим в себя чернослив со сметаной, кексы, заварной крем, который на этот раз можно было есть ложкой прямо из чашки, и хлебный пудинг.
Хоть Джеральд и стал невидимкой, есть ему по-прежнему хотелось, а потому взгляд его с тоской остановился на столе, когда он, перегнувшись через подоконник, бросал свое послание. Он подождал, пока не смолкли изумленные возгласы, и видел, как они подобрали камень и сняли с него записку.
— Чушь! — произнесла тетка, мгновенно придя в себя. — Какая гадость! Это просто издевательство!