Когда он завел машину, Сюзан тронулась вслед за ним. Они проехали по горной дороге, а потом повернули и двинулись в глубь суши, проезжая между отвесными склонами, поросшими лесом. Она старалась держаться на порядочном расстоянии, хотя у Люка не было никакой причины заподозрить, что кто-то повис у него на хвосте. И уж тем более Люк не смог бы догадаться, кто его преследует. Когда на маленьком перекрестке он свернул в тупик, Сюзан остановилась, подождала, пока его машина скроется из виду, и пустилась вдогонку.
Она наткнулась на его автомобиль на поворотном круге. После этого Сюзан немедленно развернула машину и вернулась к перекрестку, въехала в ворота стоянки, припарковалась там и вернулась к его машине пешком. С этого места дальше вела только одна дорога, посыпанная щебнем.
Все это напоминало неумело воссозданное старое кино. Сюзан стояла под покровом листвы и наблюдала за женщиной, метавшейся от одного окна к другому. Так же, как Лори когда-то. Сюзан сплела пальцы обеих рук, чтобы унять дрожь, но от напряжения задрожала еще сильнее. Появился Люк. Он обнял женщину, погладил ее по волосам и легонько потянул их, то ли уверяя ее в чем-то, то ли желая напомнить: «Я люблю тебя». Сюзан ощутила этот жест кожей, почувствовала руку на своей шее, мягко повернувшую ее лицом к себе, и заплакала; почти надеясь, что он услышит ее.
Он сказал:
— Мне опять нужно уйти. Прости, это ненадолго.
— Хорошо. — Улыбка Карлы означала: «Я не расспрашиваю тебя о твоих делах, я не хочу о них знать. Я верю тебе. Только защити меня».
Он пошел на риск с Пайпером. Он упустил Паскью и Софи. Не смог найти Тома Кэри. Теперь только Марианна и Ник не опасны ему. Он привлек к себе Карлу, закрыл глаза и ощутил прилив энергии разрушения, направленной не на кого-то конкретно, а на всех в этом мире. Проблема состояла лишь в том, кого убить первым.
Сюзан видела, как он вышел из дома и направился по дорожке, ускоряя шаг по мере того, как росли гнев и волнение. Невозможно было следовать за ним, и дальше оставаясь незамеченной. Обернувшись, она заметила в окне лицо Карлы — та смотрела вдаль, словно жена моряка, ищущая взглядом мачты на пристани.
Люк подъехал к «Виндбраш» и поднялся к Эллвуду в номер. Войдя, он присел на краешек стула, в любой момент готовый уйти.
— Я осмотрел все места, где он обычно ловит рыбу...
— И мыс тоже?
— Да.
— И в церкви был?
— Разумеется.
— В отеле он не рассчитался. Не мог же он уехать не попрощавшись.
— Мог. Просто взять и уехать.
— Не думаю. Неоплаченные счета создают ненужные проблемы.
— Я тоже уезжаю. Не могу больше здесь оставаться, — сказал Люк.
— Нет, ты останешься. Ты будешь здесь так долго, как я захочу.
— Нет, — Люк покачал головой, — ты не понял меня. Я очень скоро уеду. Так надо. — Он говорил довольно бесцеремонно, не оставляя Эллвуду никакой возможности возразить. Это было сугубо личное дело.
Эллвуд подошел к Люку, наклонился к нему, с улыбкой собираясь популярно разъяснить простой факт этому наивному человеку.
— Есть задание, которое нужно выполнить, — начал он. — Оно почти завершено. Мы выбились из графика, но сейчас близки к успеху. И ты участвуешь в этом — в решении проблемы, которую мне очень нужно решить. Ты необходим мне. И ты останешься здесь до тех пор, пока мы не доведем дело до конца. И будешь делать все, что я тебе скажу. И еще... — Эллвуд слегка повернулся на каблуках, стараясь найти более удобную позу. — Я тебе объясню почему. Я знаю о твоем прошлом. Знаю про Лори и про многое другое. Знаю, что ты убил двух человек, что любишь кое-кого, и знаю, как разрушить все это. Понимаешь? Разрушить. И я сделаю это. Именно так я и поступлю. Ты думаешь, что сможешь обезопасить себя, избавившись от нескольких революционеров-хиппи, с которыми раньше водил дружбу? Ты глупый ублюдок! Я-то останусь. И те люди, на которых я работаю, и те, которые работают на меня. И я брошу тебя волкам на растерзание, слышишь, ты, придурок? И от тебя ничего не останется, только кучка дерьма и клочок волос. Если я захочу, то не только поломаю тебе жизнь с этой глупой хромой сучкой, я втяну и ее в это дело. Хочешь знать, как? Засажу тебя в тюрьму. И ее тоже. Думаешь, не смогу? Смогу. Это очень просто. Или убью тебя, а ее оставлю на произвол судьбы. Или убью ее и отпущу тебя. Мне наплевать, как это будет, — и то и другое сойдет. Когда наступит время, я сделаю свой выбор.
Эллвуд выпрямился и отошел от Люка. Тот, казалось, сидел не дыша. Он даже не моргал.
Эллвуд продолжил:
— Так что застрянь здесь еще ненадолго, хорошо? И тогда все будет прекрасно, я останусь доволен. Идет? Думаю, так будет лучше.
Люк стоял перед своей собственной дверью и читал записку, прилепленную Сюзан под молоточком. В ней сообщалось, что она остановилась в «Паллингзе». В конце она подписала: «Не бойся». Он представил эту сцену, и страх охватил его: с одной стороны двери — Карла, с другой — Сюзан. И внезапно почувствовал: все, о чем его предупреждает Эллвуд, уже на пороге.
Глава 36
Валлас Эллвуд примостился на выступе валуна, возвышающегося над тропинкой, которая вела к Меерз-Пойнт, и ждал, пока появится Том Кэри. «Сначала он вырулит на машине, — размышлял Эллвуд, — уверяя себя, что едет куда глаза глядят, потом повернет и пешком придет сюда».
Мощная волна гнева захлестнула Эллвуда. Глаза его были полуприкрыты, он долго смотрел прямо перед собой, пока море не превратилось в расплывчатую серую массу. Ему необходимо расколоть Гарольда Пайпера, необходимо до конца выполнить свою миссию, и тогда он получит свободу выбора, что для Эллвуда самое главное в жизни. Это обстоятельство и выдвинуло его на передний план в департаменте. Спустя какое-то время он смог бы претендовать на место Хилари Тодда. И если бы получил его, мог бы стать над законом.
Эллвуд, помимо всего прочего, ненавидел слабость. Он пользовался чужой слабостью, отыскивал ее, кормился ею, как хищный зверь. Любовь — слабость, сострадание — слабость, привязанность — слабость, способность к прощению, чувство вины, щедрость, жалость — все это слабости. Он подумал о Кэри, и ненависть вновь вскипела в нем черной вулканической лавой. И, словно привлеченный этой ненавистью, Том Кэри вышел из-за поворота с удочкой в руке. Он прошел мимо валуна, на котором сидел Эллвуд, к узкой расселине, в которой обычно устраивался удить рыбу. Эллвуд сидел некоторое время не шелохнувшись, ожидая, пока священник скинет рюкзак и пару раз забросит удочку, после чего соскочил с камня и пошел по тропинке.
Еще не стемнело, море оставалось спокойным. Поверхность его была гладкой, как стекло, и заброшенный Кэри крючок исчез под водой с едва слышным всплеском. Не оборачиваясь, он произнес:
— Это мой конец, Валлас. С опозданием на двадцать лет, но он все-таки настал — мой конец.
У Эллвуда от напряжения голова пошла кругом. Гнев его кипел, наполняя тело какой-то дикой энергией.
— Надо вести себя как следует, надо вести себя хорошо. — Лицо его застыло, рот был слегка приоткрыт, губы почти не шевелились.
Кэри не понял, что он сказал, слова фонтанчиком вырвались наружу через рот и нос, словно глоток воды, сделанный второпях. Когда наконец он обернулся, то увидел искаженное, потемневшее от ярости лицо Эллвуда.
— Чем же ты мне будешь угрожать, Валлас? Как собираешься шантажировать меня? Теперь, когда мне на все наплевать? — Он смотал леску на барабан, готовясь снова забросить крючок, полностью поглощенный своим занятием.
На какой-то момент Эллвуд почти ослеп и выкрикнул что-то нечленораздельное. Кэри взмахнул удочкой, собираясь забросить крючок, но Эллвуд вырвал у него удочку, и, отступив назад, полоснул ею священника, держа удилище обеими руками, мыча от ярости. Стальное удилище с хрустом ударило Кэри по брови, оставив глубокую рану. Двенадцать дюймов лески с грузилом, которое он собирался забросить, свисали с конца удилища. Леска обмоталась вокруг его лица, а большой крючок впился пониже скулы, рядом с носом. Он отвернулся, приплясывая от боли, схватившись обеими руками за лицо. Эллвуд рванул на себя удочку, чтобы ударить еще раз, и крючок вырвал полоску мяса, от носа до глаза. Эллвуд уже не понимал, что творит, и не мог остановиться. Кровь сочилась сквозь сомкнутые на лице пальцы Кэри. Удочка хлестала не переставая, рассекая кожу на голове, на шее, на челюсти. Пятясь, он не удержался на ногах и тяжело рухнул на землю, повинуясь инстинкту, выставил перед собой руки, стараясь смягчить падение. Эллвуд уселся на него верхом. Брызги крови, словно красный туман, окутали лицо Кэри, крючок каждый раз вонзался в плоть и, выходя наружу, разрывал ее. А Эллвуд продолжал поднимать и опускать руки.