- Меня нельзя убить, - с несвойственной мне прямотой отвечаю я, - по крайней мере, вашей науке способ неизвестен.
- Ты... что, бессмертный?
- Я неуничтожимый.
Я снова целую ее, ласкаю руками и языком - Мишель все сильнее теряет способность мыслить связно. Сжимает пальцами мою плоть, прижимается всем телом, отвечая на ласки и вдруг - сжимает с силой бедра, выгибается в моих руках, содрогается, зажимая руками рот...
- Охренеть, - прямо заявляет Корбан.
- Тэйган, - доктор Верховен с трудом сдерживает чувства, - то, что вы делаете с женщинами... отвратительно.
Я не делаю ничего, что не делала бы Семья, доктор.
- Да ладно, - вступается за меня Корбан, - она с вами явно не согласна: это ж как надо бабу завести, чтобы она на одной прелюдии кончила?
- Вы что, не понимаете? - возмущение доктора прорывается наружу, - Он же просто манипулирует ей, как марионеткой! Вызывает нужные ему чувства, точно тумблером щелкая!
- Доктор, - Корбан явно удивлен, - вы как в первый день с Тэйганом: да он со всеми людьми так, он же не умеет иначе.
Да, сейчас малыш прав.
- Знаю, - уже спокойнее отвечает доктор, - но, знаете: я - женщина и мне это претит...
- Тэйган аморален, - без всяких чувств констатирует лорд Гилрой, - как вы сами сказали когда-то, семантика человеческих эмоций и чувств ему недоступна - он просто делает то, что считает логичным, основываясь на объективных предпосылках и нашем опыте.
- Разврат девочки...
- Она хотела его убить.
Лорд как никогда прав.
...Мишель ослабла - влажное дыхание, влажная кожа, крупная дрожь. Она обессилила и больше даже не пытается сопротивляться.
- Пожалуйста... не здесь... - в отчаянии просит она.
Я заглядываю ей в глаза, ухмыляюсь недобро.
- Ты некогда не делала этого на людях? А вдруг тебе понравится?
В ее взгляде - почти сакральный ужас.
- Умоляю... пожалуйста... не делай этого...
Не буду - того, что я уже сделал, вполне достаточно. Хочу сказать что-нибудь подобающее моменту, что-нибудь достаточно циничное и в то же время - не обидное, но не успеваю: ширма человеческого сознания осыпается, точно аппликация, разбитая пониманием опасности.
Мгновенный отзыв всех образов, стимуляция выброса адреналина - не очистит, но поможет справиться с отравившим кровь гормональным коктейлем. Мишель обдает холодом - словно из омута вынырнула.
- Уходи! - мои слова звучат резко, точно пощечина.
- Что?!
Она не понимает. Рывком поднимаюсь вместе с ней, ставлю на ноги.
- Беги! Спасайся!
Поздно. Серебристый цилиндр с пивную банку размером залетает в паб, ударяется о стену и катится нам под ноги. Успеваю вздохнуть, обернуться и, схватив Мишель, сгруппироваться, закрыв собственным телом.
Электромагнитный выброс и сверкающие дуги молний срывают с паба липкий слой дополненной реальности, превращая помещение в единообразное, сложенное и типовых омни-блоков пространство. Свет гаснет - мы валимся на пол: увы, тело меня не слушается. Вместе с нами, падают все посетители, замирает автоматизированный податчик, до того маскировавшийся под бармена, застывают кварцевые часы над входом. Мир гаснет - к сожалению, потратив время на спасение Мишель, я не успел защититься.
Что ж, в таком состоянии сделать я почти ничего не могу, так что, удостоверившись, что Мишель хоть и без сознания, но не пострадала, я отключаюсь...
* * *
Мы в кабинете у генерал-губернатора.
Как и в разгромленном пабе, здесь преобладает винтаж "под старину" - дубовый стол, дубовые перекрытия потолка, дубовые капители и колонны. Жаркий камин, мягкий ковер, трофеи по стенам - идиллия.
Вокруг полно народу - трое личных телохранителей Вильямса, капитан планетарной полиции в сопровождении бойца в штурмовой силовой броне и пары простых автоматчиков, двое наемников - тех самых, что закидали английский паб плазменными гранатами: лысый темнокожий верзила в черных очках и стриженная невпопад худая баба с лицом наркоманки. Слева, на таком же стуле, как и я, с так же сцепленными наручниками руками - Мишель. Ну, и сам Вильямс.
Генерал-губернатор - коренастый лысый человек в летах, - глядит угрюмо, но без раздражения. Я сижу напротив, прикованный к железному стулу и смотрю ему в глаза.
Пауза затягивается.
Наконец, Вильямс встает, подходит, смотрит полминуты сверху вниз. Затем наклоняется и коротко, без отмаха, бьет в солнечное сплетение.
Я купирую боль, но приходится подыграть старику.
- Что, больше не смешно, мудило? - шипит он.
- Если вы разобрались, я хочу наши деньги, - хриплым голосом заявляет стриженная наемница, - вы обещали пятьсот штук за этого, а мы еще и его бабу приперли.
- Я не с ним! - огрызается Мишель, - И это я его повязала! Бабки мои!
- Расскажи-расскажи, шлюха, - вставляет чернокожий верзила, - весь паб видел, как ты терлась с ним.
- Кстати, можно заберу ее с собой? - стриженная опускается на колено рядом с Мишель, привлекает к себе и, ничтоже сумняшеся, облизывает девушке щеку.
Мишель пытается отстраниться, по ее лицу проскальзывает гримаса отвращения.
- Отпустите ее, она ни причем, - для меня наступает момент побыть рыцарем, - и, кстати: деньги действительно ее - если бы не она, эти уважаемые господа никогда не схватили бы меня.
- Закрой пасть, гондон, - отрезает чернокожий.
- Никуда она не пойдет, - фыркнув, отрезает Вильямс, протягивая руки к огню камина, - ты тут ничего не решаешь... Знаешь, почему ты до сих пор жив?
- Конечно. Тебе нужно знать, где твоя дочь.
Вильямс оборачивается через плечо и не может скрыть удивления. Но быстро справляется с собой.
- Да. Именно. Знаю, что на вас, уродов инопланетных, химия не действует, так что придется добиваться признания по старинке. Так что... у нас впереди долгая ночь. Да, ты, наверное, думаешь, что я очень плохой человек...
- Нет. Я так не думаю.
Я окончательно сбиваю генерал-губернатора с толку. Он оборачивается, смотрит глаза в глаза - очень, очень напрасно.
- Не бывает плохих и хороших людей, - объясняю я, захватывая внимание людей вокруг, точно гравитация черной дыры - материю, - добро и зло - это категории гипостазирования, не существующие вне восприятия людей. Больше того, количество "добра" и "зла" в людях - величина постоянная и не зависящая от них самих. Все дело в условиях эксперимента. Это что-то вроде Закона Авогадро для человеческих душ: в идеальных условиях, количество "зла", "добра" и всего остального в людях одинаково.
- Что ты несешь... - морщится Вильямс.
- Вы заблуждаетесь, - продолжаю я, пропуская его слова, - вы привыкли считать, что у вас есть "свобода воли", что вы что-то решаете, творите "добро" или "зло". Можете творить, можете не творить. Увы вам, это не так: то, как вы поступите, заложено в вас объективно и от ваших желаний не зависит. Именно поэтому вы - предельно предсказуемы.