— Добрый день, — майор представился и предъявил свое служебное удостоверение. В глазах охранника мелькнуло любопытство и понимание, — подскажите, пожалуйста, кто вчера вечером дежурил здесь?
— Вечером — это когда? Если до семи вечера, то мой напарник, а после семи — я. Мы дежурим по суткам. Смена в 19.00.
— Очень хорошо, — оживился Владимиров. — Скажите, меня интересует, не проезжал ли вчера здесь автомобиль «Lexus».
— Марку не помню, но вот по номеру скажу. Мы ведь автомобили по номеру запускаем. Он подъезжает, мы номер сканируем и открываем шлагбаум. Если в базе номер был, то все возможно.
Охранник углубился в небольшое устройство, стоявшее на столе.
— Да, был, даже могу точное время сказать, проезжал в 23.13. Но этот номер у нас в базе зарегистрирован. Принадлежит машина….
— Нет, не нужно, знаю, кому она принадлежит. Спасибо, вы нам очень помогли, а теперь пропустите нас на территорию. Мы едем с хозяйкой одной из квартир.
— А, наверное, в ту квартиру, где был вчера пожар?
— Да, туда. Скажите еще, а когда точно приехали пожарные? И вы их вызвали?
— Нет, не я. Соседи снизу. Они в этой квартире живут постоянно. А пожарные прибыли ровно в 00.35. У меня так в системе зарегистрировано. А как эта ваша машина уехала, я не видел. У нас только сканер на въезд работает, а обратно автоматически шлагбаум открывается.
— Спасибо, понятно.
Майор сел в машину и подъехал к коттеджу, на который указала Подколесина. Все вместе они вошли в дом, поднялись на третий этаж, хозяйка открыла дверь ключами.
— Артем, посмотрите, пожалуйста, как последнее время открывались замки, не было ли взлома? — обратился Владимиров к эксперту-криминалисту.
Его молодой коллега быстро взялся за дело. А сам майор вместе с хозяйкой зашли в помещение.
В квартире было холодно и пахло едкой гарью. Очаг возгорания находился на кухне. Она обгорела почти вся. Когда-то дорогая кухонная мебель превратилась теперь в обугленные остова тумбочек и навесных полок. Окно на кухне было разбито.
— Это пожарные постарались, — поймав взгляд Владимирова, неохотно отозвалась Подколесина, ей, по всей видимости, было чрезвычайно неприятно смотреть на такое разорение своего жилья. — Кухня пострадала больше всего, затем коридор, а вот в комнатах лучше. Пройдемте тогда в мой кабинет, если уж вам так хочется со мной поговорить.
«А между тем эта женщина может быть выдержанной», — заметил про себя Владимиров, — о вчерашнем манто уже не вспоминает, о сгоревшей машине не говорит».
К ним незаметно подошел Артем.
— Замки не вскрывались, повреждений нет, скорее всего, были открыты либо родным ключом, либо дубликатом.
— Спасибо, — ответил Владимиров, — но я так и думал, это непростая кража, если в этой квартире кража имела место быть.
Подколесина услышала его слова, но промолчала. Оставив Артема работать на кухне, Владимиров и хозяйка прошли в комнату, которую она называла кабинетом. Комната была светлой и просторной, следов гари здесь практически не было. Дорогая помпезная мебель, книжный шкаф, большой письменный стол, компьютер, — все это производило впечатление респектабельности и высокого социального статуса хозяйки.
Владимиров обратил внимание на стену перед столом, которая вся была увешана грамотами и иными дипломами в красивых рамочках, тут же висели фотографии с процедуры вручения данных дипломов. На каждой из фотографий можно было без труда узнать саму Подколесину. Вдруг о чем-то догадавшись, Владимиров обратился к своей спутнице.
— Скажите, а у вас в рабочем кабинете в министерстве и в квартире в городе тоже есть такие стены с дипломами и фотографиями?
Подколесина отвечала утвердительно.
— Конечно же, я ведь всю жить работаю на ответственных должностях. Но у других и стажа-то может быть больше, но нет такого количества наград. И заметьте, все это я получала за свой труд, за то, что практически живу на работе. Если бы вы пришли в мой кабинет в министерстве, то я бы вам показала и дипломы о том, что я являются заслуженным работником культуры, и кандидатом экономических наук, и лауреатом премии в области возрождения национальных традиций и еще…
Владимиров перестал слушать свою собеседницу. Его внимание привлекла одна деталь. Нижняя фотография рядом с очередным дипломом в рамке была снята. Да, снята, а на ее месте остались чуть более темные обои и маленький крючок, на котором, вероятно, крепилась фотография.