Другими словами, чтобы нам остаться в живых, джентльмены, нам придется быть чертовски осторожными, чтобы его не раздражать. Иначе – бах!
– Раздражение относительно, капитан, – произнес Спок. – Все будет зависеть от того, как Чарли себя будет чувствовать, минута за минутой. И из-за его биографии, или отсутствия оной, мы никоим образом не можем предположить, какая мелочь вызовет его раздражение в следующий раз, как бы мы ни старались предугадать. Он самое разрушительное оружие в галактике, и он – на взводе.
– Нет, – произнес Кирк. – Он – не оружие. Оно у него имеется. И это та разница, которую мы мохом использовать. Это ведь ребенок, ребенок в теле мужчины, пытающийся стать полноценным мужчиной. Дело не в его жестокости. Это просто неведение.
– А вот и он сам, – произнес Мак-Кой с фальшивой сердечностью. Кирк развернул кресло и увидел спускающегося по эскалатору, безмятежно улыбающегося Чарли.
– Привет, – произнесло самое разрушительное оружие в галактике.
– Мне кажется, я просил тебя оставаться в каюте, Чарли.
– Правда, – ответил он, улыбка пропала с его лица. – Но я просто устал там.
– Ну что ж, хорошо. Ты – здесь. Может быть, ты ответишь на несколько наших вопросов. Ты ответственен за то, что произошло с "Антаресом"?
– Почему?
– Потому что я хочу знать. Отвечай мне, Чарли.
Все затаили дыхание, пока Чарли обдумывал ответ. Наконец он сказал:
– Да. Среди экранирующих плиток их генератора Нерста была одна плохая. Я заставил ее исчезнуть. Она все равно рано или поздно отказала бы.
– Ты мог сказать им об этом.
– Зачем? – спросил Чарли. – Они не любили меня и относились ко мне плохо. Вы видели их, когда они привезли меня к вам на борт, чтобы избавиться от меня. Больше им это не удастся.
– Ну, а как насчет нас? – спросил Кирк.
– О, вы мне нужны. Я должен добраться до Колонии Пять. Но если вы будете относиться ко мне плохо, я придумаю что-нибудь другое.
Юноша неожиданно повернулся и вышел.
Мак-Кой вытер пот со лба.
– Ну ты и рисковал.
– Мы не можем постоянно ходить по яйцам, – произнес Кирк. – Если любое действие, любой вопрос способен стать раздражителем, нам придется делать все так, чтобы ничто не выводило ею из себя. Иначе мы все окажемся парализованными.
– Капитан, – медленно произнес Спок, – а вы не предполагаете, что силовое поле может его удержать? Он слишком хитер, чтобы позволить заманить себя в тюремную камеру, но мы могли бы попытаться установить силовое поле в от собственной каюте. Все лабораторные кабели проходят по главному коридору пятой палубы, и мы могли бы использовать их. Конечно, это весьма призрачный шанс, но…
– Сколько времени вам потребуется? – спросил Кирк.
– Предположительно семьдесят два часа.
– Это будут долгие семьдесят два часа, мистер Спок. Займитесь этим.
Спок кивнул и вышел.
– Лейтенант Ухура, вызовите Колонию Пять. Я хочу поговорить с Администратором. Лейтенант Зулу, проложите курс в сторону от Колонии Пять – не слишком кардинально, лишь для того, чтобы мы получили необходимое время. Пустомеля…
Его прервал громкий щелчок искрового разряда и приглушенный возглас боли, изданный Ухурой. Она зажала судорожно дергающиеся руки между колен. Мак-Кой подскочил к ней и попытался разжать сведенные судорогой пальцы.
– Все… в порядке, – произнесла она. – Я думаю, просто шок. Но по какой причине панель оказалась так заряжена…
– Наверное, по очень весомой причине, – угрюмо произнес Кирк. – Не прикасайтесь к ней до моего приказа. На что это похоже, Пустомеля?
– Легкие ожоги, – ответил Мак-Кой. – Но кто знает, что может быть дальше?
– Я могу сказать вам, – заговорил Зулу. – Я не могу ввести новые координаты в этот пульт, он работает, но отказывается воспринимать изменение курса. Мы намертво нацелены на Колонию Пять.
– Я тороплюсь, – произнес голос Чарли. Он снова спускался с эскалатора, но остановился, заметив неприкрытую ярость на лице Кирка.
– Я уже начал уставать от всего этого, – произнес Кирк. – А как насчет передатчика?
– Вам не нужно беспокоиться насчет всей этой субпространственной болтовни, – произнес Чарли, словно извиняясь. – Если возникнут какие-нибудь трудности, я с ними справлюсь сам. Я быстро учусь.
– Мне не нужна твоя помощь, – произнес Кирк. – Чарли, в данный момент я ничего не могу сделать, чтобы прервать твое вмешательство. Но вот что я тебе скажу: ты совершенно прав. Ты мне не нравишься. Ты мне совершенно не нравиться. А теперь – убирайся.
– Я уйду, – холодно произнес Чарли. – Мне все равно, что я вам теперь не нравлюсь. Но вы скоро измените свое мнение обо мне. Я вас заставлю.
Когда он ушел, Мак-Кой начал ругаться вполголоса.
– Прекрати, Пустомеля, это не поможет. Лейтенант Ухура, проверьте, у нас закорочена только внешняя связь, или интерком тоже?
– Нет, похоже, интерком в порядке, капитан.
– Хорошо, соедините меня со старшиной Рэнд… Дженис, у меня для тебя весьма неприятная работенка. Быть может, самая неприятная, о которой когда-либо тебя просили. Я хочу, чтобы ты заманила Чарли в его каюту… Именно так. Мы будем наблюдать. Но помни, что если ты разъяришь его, мы почти ничего не сможем сделать для твоей защиты. Ты можешь отказаться, если хочешь. Может ведь и не выйти.
– Если и не выйдет, – ответил голос Рэнд, – то не потому, что я не пыталась.
Они наблюдали; руки Спока зависли над кнопкой, активизирующей силовое поле. Сначала Дженис находилась в каюте Чарли одна, и ожидание казалось очень долгим. Наконец, дверь скользнула в сторону, и подросток вошел в поле зрения скрытой камеры, на лице его смешались надежды и подозрения.
– Очень мило с твоей стороны прийти сюда, – начал он. – Но я больше не верю людям. Они все такие запутанные и полны ненависти.