- Ваша честь, я поняла, что совершила ошибку. Я изменила мужу, сознаюсь, но я люблю его. И люблю нашего сына.
У меня вытягивается лицо. Я смотрю на Макса, а тот улыбается улыбкой победителя. Слово предоставляется мне. Теперь я рассказываю про своего клиента, пересказываю то, что написано в деле: какой он хороший муж, как жалуются на его жену соседи и тому подобное. Слово предоставляется Михаилу. Он не отходит от нашего плана. Не упоминает про свою любовницу и даже не смотрит в ее сторону. Но когда Максиму дают право задать вопрос, он указывает на классного руководителя и сообщает всем о том, что они спят. Лицо мальчика бледнеет, а жена чуть с ума не сходит, узнав имя любовницы мужа. Я была готова к этому, потому что это – единственный аргумент со стороны Максима. Когда слово предоставляется мне, я начинаю то, что готовила всю неделю.
- Ваша честь, да, про любовницу было известно с самого начала. Как правильно указал Максим Олегович, это классный руководитель Антона. Я с ней поговорила и поняла, что она искренне переживает за судьбу мальчика. Алина Николаевна поведала мне очень интересную историю. И с вашего позволения я вам ее расскажу.
Антон в пятницу, 3 марта, пришел в школу с плохим самочувствием. Его в течение всего учебного дня тошнило, а потом поднялась температура. Как и положено в таких ситуациях, мальчика отвели в медпункт. Там его осмотрела медсестра, и ее заключение вы можете видеть у себя. – Максим садится прямо и смотрит на меня с подозрением. Михаил дергает меня за руку, спрашивая, что я задумала. – Для тех, кто не знаком с заключением, я поясню: у мальчика сотрясение мозга и множественные синяки по всему телу. С ним провели беседу, из которой выяснили, что у Антона проблемы в семье. Его избил кто-то из родителей. Отец, скажете вы? Но вы ошибаетесь. Отец в ребенке души не чает, а вот мать, как узнала Алина Николаевна, изрядно выпивает и не скупается на нежности со своей стороны. В последний раз она избила своего ребенка.
- Что вы несете? – шепчет Михаил. Я оставляю его вопрос без ответа.
- Есть у вас доказательства вашим словам? – спрашивает меня судья. Максим смотрит на меня в ожидании.
- В папке представлены результаты судмедэкспертизы. Не остается сомнений, что Анна приложила руку к появлению синяков и сотрясению мозга у своего ребенка.
В зале проносится вздох удивления. Максим сидит на месте, но он вжался руками в стол, взгляд у него сосредоточен. Он понимает, к чему это ведет. Судья объявляет перерыв для вынесения приговора. Анна начинает плакать. Она подходит к сыну, а тот непонимающе качает головой. Алина Николаевна выходит из зала суда. Михаил начинает меня обвинять, что я все неправильно делаю. Я говорю, что это моя работа. Он отвечает, что я неправа. Я с подозрением смотрю на него, но он замолкает. Во мне зарождается маленькое зернышко сомнения.
Максим складывает бумаги на своем столе. Он все еще сосредоточен. Челюсти сжаты, на меня даже не смотрит. Я представляю, что будет после суда, но мне плевать. Главное, что почти добилась, чего хотела.
Перерыв закончен. Мы встаем в ожидании приговора. В зал входит судья. Она зачитывает обычные слова и потом уточняет, есть ли у нас какие-то вопросы перед тем, как она произнесет приговор. Все молчат. Как только она открывает рот, Михаил обрывает ее:
- Ваша честь, я хотел бы объяснить кое-что.
Я бледнею. Не знаю, как удержалась на ногах, но это было очень тяжело.
- В тот день своего сына избил я. Анна ни в чем не виновата. Мы поругались, когда Антон сказал, что хочет жить с мамой, а я не выдержал.
Михаил говорил и дальше, только я его не слышала. Я понимала, что он закапывает себя, меня и мою карьеру. После такого позорного проигрыша я готова была уволиться. Я не смогу больше работать и делать вид, что ничего не произошло. Слабая, трусливая, глупая. Хотела обмануть всех, а в итоге все вышло боком.
В конце заседания суд изменил решение. Да, он дал им развод, но ребенка оставил с матерью при одном условии, что она в течение месяца либо найдет работу, либо встанет на биржу. Ее счастью не было предела. Я не хотела разговаривать с Михаилом, хоть он и окликал меня, когда я выходила из зала заседаний. Лица Максима я не видела, но тут и думать не надо, каким он был довольным. Мой клиент спас его шкуру. А я его чуть не подставила.
Я возвращаюсь в свой офис. Бегу, как крыса с тонущего корабля. Только тонущий корабль – это я сама. Я складываю вещи в свои же коробки. Беру листок и начинаю писать заявление об уходе. Почти дописываю его, когда в кабинет врывается Максим.