- Великая заступница что ли? – Максим фыркает, поворачивается, чтобы уйти, но замечает на столе коробку конфет.
- Рома уже потрудился? – спрашивает он.
- Ты даже представить не можешь, как он хорош, - я делаю шаг вперед и растягиваю губы в улыбке. – Такой заботливый, чуткий. Хотя, кому я объясняю, для тебя чужды такие слова.
- Он просто не знает тебя. Не думаю, что долго с тобой задержится.
Я останавливаюсь рядом с Максом.
- Тебя задевает это? – спрашиваю я.
- Меня задевает то, что ты постоянно думаешь об этом. Плевать я хотел на твои отношения с кем-то, и по какой причине эти отношения происходят. Мне важно, чтобы ты нашла себе какого-нибудь хахаля и убралась отсюда к чертовой матери.
- Ох, сколько слов в одной фразе, Максим Олегович. Горло не пересохло?
- Не помешал?
Я с трудом отвожу взгляд от лица Максима на дверь. На пороге нерешительно топчется Роман.
- Максим Олегович уже уходит, - я снова смотрю на Макса. Тот не видит вообще никого. Он медленно улыбается, поворачивается к Роме и со всей серьезностью сообщает:
- Рома, как хорошо, что ты зашел. Я как раз рассказывал Марине Дмитриевне о том, что на выходных ты собираешься делать. Слышал, Диана в городе? Куда вы поедете на этот раз? В горы?
Максим выходит из дверей, а Рома смотрит на меня с непониманием. Я тоже поворачиваюсь к нему и вопросительно выгибаю бровь.
- Диана? – спрашиваю я.
Он проходит к моему столу. Нервничает. Я понимаю, к чему все идет, и немного расстраиваюсь. Эх, а он мне даже понравился.
- Извини, я должен был сразу тебе рассказать.
- Ты ничего мне не должен, - с улыбкой говорю я.
- Понимаешь, мы с Дианой не виделись около года. Я даже подумал, что наши отношения закончены. Но вчера она позвонила мне и сказала, что возвращается.
- Я понимаю, что дело с усыновлением можно закрывать? – я достаю его справки.
- С чего ты взяла? – удивляется он.
- К тебе возвращается девушка, вы сможете родить ребенка.
- Нет. Я не хочу иметь детей от Дианы.
Я округляю глаза.
- Ладно, меня это не касается.
Я протягиваю руку за справками, которые он принес. Возвращаюсь на свое место и указываю на клиентский стул.
- Меня устраивает все. С уверенностью могу сказать, что усыновить ребенка тебе позволят. Ты уже знаешь, кого бы хотел взять в семью?
- Да. Есть один мальчик. Я навещаю его уже очень давно.
- Диана не будет против, если без ее ведома ты усыновишь ребенка? – спрашиваю я.
- Ей знать об этом не обязательно. А если и откажется, то я ее не держу.
Я киваю. Говорю Роме, что дело я уже завела. Даю ему бланк заявления, которое он заполняет при мне. Я проверяю заявление на правдивость информацию и улыбаюсь.
- Итак, Троицкий Роман Витальевич. Ваше заявление принято. Я сообщу вам, как дело двинется куда-нибудь.
Этой фразой я намекаю, что ему пора, но Рома не встает с места. Когда я опускаюсь обратно на свой стул, Рома смотрит на меня и грустно улыбается:
- Марин, я обидел тебя? – спрашивает он.
- Все нормально, - говорю я. И я не вру.
- Но почему же у меня такое чувство, что что-то сейчас происходит?
- Ром, ты – мой клиент. Я помогаю тебе с твоей просьбой. Эти ужины и обеды ничего не значат, успокойся. Мы даже с тобой не целовались. Да, мне понравилось проводить с тобой время, даже слишком понравилось. Но это все, конец.
Рома встает и подходит к двери. Он отворачивается от меня и молчит. Мне невыносимо смотреть на него и знать, что эта сказка длилась слишком мало.
- Когда встретишься с Дианой, поговори с ней насчет усыновления. Может, ей понравится твоя идея.
Рома ничего не отвечает. Он закрывает за собой дверь, а я опускаю голову на стол и закрываю глаза. Кажется, я обречена на нормальные, человеческие отношения.
«Твоя судьба заключается в том, Марина, чтобы не гоняться за мужчинами, а постоянно бежать от них»… так говорил Джек, когда я только устроилась к нему работать. Это был удивительный человек. Пока мы не переспали.
Глава 24
Когда подхожу к кабинету, чувствую, что что-то не так. Сглатываю, открываю дверь и вижу, что каждый свободный сантиметр поверхности моего стола исписан одним именем «Джек». Меня словно отбрасывает назад, не могу удержаться на ногах. Когда я все-таки беру себя в руки, принимаюсь оттирать это слово не только со стола, но и из своей памяти. Не было ничего. Этого не было. Но тут появляется Максим и говорит, что к нам приехал мой коллега из Вашингтона, которого зовут Джек. В кабинет входит он. Такая же прическа, как и в самом начале нашего знакомства, такой же русский акцент, который мне в нем понравился. Он полностью такой же. Максим проходит вперед, а Джек закрывает дверь. Макс предлагает познакомиться поближе, и Джек потирает руки. Они медленно подходят ко мне, а потом начинают смеяться. И этот смех отрезвляет меня. И будит.