- Располнеть не боишься? – спрашивает Максим и кивает на мой обед.
- Мне это не грозит. Привет, Игорь.
- Привет, Марин.
Неужели наше общение вернулось на круги своя, и теперь он больше на меня не дуется?
- Обрадовала Рому? – спрашивает Макс.
- Не то слово. Тебе спасибо передавал.
Он фыркает.
- А что случилось? – интересуется Игорь.
Я сначала медлю, но потом рассказываю ему всю историю.
- Он собирается усыновить ребенка из детского дома? – спрашивает Игорь и округляет глаза.
- А ты что, брезгуешь? – я хмурюсь.
- Да нет. Он здоровый хоть? Может, у него отклонения какие-то есть? Детей иметь не может, или еще чего-то?
- Рома полностью здоров. А ты просто понять не можешь, что кто-то может решиться принять в семью чужого ребенка.
Я готова выйти из столовой, но Макс берет меня за руку и легонько ее пожимает.
- Игорь, это дело очень важно для Марины. Если у тебя есть какое-то мнение на этот счет, держи его при себе. Я, например, тоже считаю, что нужно быть очень смелым человеком, чтобы решиться на то, на что решился Роман.
Я открываю рот от удивления. Игорь вообще даже чуть не подавился. Оба смотрим на Максима, а тот пожимает плечами и говорит:
- Я бы не смог на такое пойти, потому что я - слабак. А Роман идеальный, так ведь? – он смотрит на меня и улыбается. А я думаю, что никогда не слышала от Максима таких слов.
- Спасибо за поддержку, Макс. Но Игорь имеет право на свое мнение. Так же, как и ты.
Я допиваю сок и убираю поднос. Выхожу из столовой, оставляя мужчин в одиночестве. Неужели Максим на самом деле так считает? Или просто напоминает, что я – не пара Роме?
Глава 37
Мы с Ромой прохаживаемся по детским магазинам. Надо отдать ему должное, он узнал размеры одежды и обуви Жени, и теперь у него целая тележка всяких брючек, рубашек, футболок и курточек. Мне доставляет удовольствие это занятие, поэтому я даже не чувствую усталости. Наверное, если бы не мои проблемы, к тридцати годам я бы могла обзавестись семьей. Дети – это круто, правда? Но судьба решила иначе.
Мы загружаем пакеты в машину. Рома открывает мне дверь, и когда сам садится на водительское место, спрашивает, куда поедем. Я отвечаю, что хочу домой. Рома без лишних слов отвозит меня в квартиру, мы прощаемся, долго-долго целуясь, и он уходит. Я готовлю себе ужин, варю кофе и располагаюсь в комнате. Думаю о Роме. На следующей неделе он сможет беспрепятственно увозить Женю из детского дома. Он будет проводить с ним все время, а я стану лишь той, кто будет делить с ним кровать. Если, конечно, до этого дойдет. Эгоистично звучит, но это так. И от слов своих я не отказываюсь, хоть и понимаю, что это – ребенок. И к нему ревновать смысла нет.
Засыпаю быстро. Сплю спокойно всю ночь, поэтому утром я снова отдохнувшая и посвежевшая. Принимаю душ, на скорую руку делаю завтрак, выпиваю кофе и отправляюсь на работу. Как только захожу в кабинет, мне звонит Лиза и говорит, что через десять минут шеф назначает летучку. Не было печали, как говорится.
Мы сидим в кабинете шефа. Макс опаздывает. Он заходит вместе с Анатолием, видимо, о чем-то спорили, пока шли. Максим занимает место напротив меня, а Анатолий встает у своего стула.
- Доброе утро, коллеги. Начнем с мини-отчета. И так, что у нас по каждому отделу?
Каждый начинает рассказывать об успехах и неудачах в своем отделе. Когда очередь доходит до меня, шеф спрашивает:
- Дело Троицкого ты ведешь?
- Да.
- Как оно продвигается?
- Органы опеки одобрили запрос. Дело передано в суд, на понедельник назначено слушание.
- Вот молодец! Оперативно! – шеф потирает ладони и улыбается.
Я киваю. Затем отчитывается Макс. Тут даже думать не надо, потому что у него всегда все хорошо. Шеф хвалит и его, а Макс пожимает плечами. Когда мы думаем, что летучка закончилась, Анатолий останавливает нас:
- У меня есть одно объявление. Завтра к нам прилетает наш коллега из Вашингтона, а заодно и бывший начальник Мариночки, Джек Джиленхол.
Кажется, я приросла к стулу. Где воздух? Почему так дышать трудно стало мне? И что это за шум вокруг?
Воздух вокруг меня колышется, и я понимаю, что мои коллеги выходят из кабинета. Ноги ватные, не держат. Я кое-как, держась за стенку, поднимаюсь по лестнице, очень медленно иду в кабинет и с трудом открываю дверь. Оставляю ее нараспашку, а сама прохожу к своему стулу и шумно опускаюсь на него. Поворачиваюсь к окну и смотрю на дорогу.