— Вы что, издеваетесь?!.. Да одних детей у меня тут больше сотни, и как, по-вашему, мы будем выбирать, кто из них достоин спасения, а кого можно оставить на верную гибель? С помощью жребия, что ли?!..
— К сожалению, это все, что я могу вам предложить. Решайте: или спасется хоть кто-то, или никто…
— Черт, я сплю или у меня уже начались галлюцинации?.. Послушайте, Траут, неужели вы всерьез намерены нарушить закон Дальнего Космоса? И вот так запросто уйдете, бросив нас на произвол судьбы?!
— Извините, Меццанотти, но я полагаю, что в данном случае нельзя применять закон, на который вы ссылаетесь. Да, на Земле меня, возможно, будут судить за то, что я не оказал вам помощь. Но я считаю, что теперь, когда контакт с братьями по разуму установлен, для нас началась новая эра и уже нельзя ставить людей превыше всего на свете. По большому счету, чем мы с вами лучше, чем иные разумные существа? Чем?! И почему я должен принести их в жертву ради спасения своих земляков?
— Негодяй! Преступник! Убийца! Предатель!.. Убирайся отсюда со своими вонючими инопланетянами, которые тебе дороже людей! И пусть тебя до самой смерти преследуют лица детей, которые погибнут по твоей вине!..
— «Сибес», я — «Парус». Я продублировал ваш запрос о помощи посредством всех имеющихся в моем распоряжении средств связи. Может быть, все-таки найдется другой корабль, который сумеет помочь вам. Надеюсь, что он подоспеет к вам на помощь вовремя…
— ПОШЕЛ ТЫ… ПРИДУРОК! СЛЫШАТЬ ТЕБЯ БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ!.. Господи, смилуйся над нами!..
Спустя час по земному времяисчислению.
— «Сибес», «Сибес», вас вызывает второй пилот «Паруса» Ярослав Айдаров. Мы идем к вам на помощь!.. Эй, на «Сибесе», вы живы?.. Капитан Меццанотти, ответьте мне! Прием!..
— Слышу… Дышать… трудно… уже… воздуха мало… про воду и пищу… вообще молчу… А главное… корабль… разрушается… перепад давления… в третьем отсеке…
— Мы подойдем через полчаса, и наш трюм… в общем, он свободен для приема ваших людей. Держитесь, ребята! И еще… От лица нашего экипажа приношу свои извинения за преступное поведение нашего капитана… Большинством голосов членов межзвездной экспедиции Лайс Траут был отстранен от должности, и его обязанности до прибытия на Землю поручено исполнять мне.
— Вы… выкинули его… вместе с этими… монстрами?
— Да нет, только связали и заперли в каюте… Но сейчас это неважно. Готовьтесь к эвакуации, Джино.
— С-спасибо, друг! Ты… ты — настоящий человек!
Перед стыковкой Ярослав Айдаров вновь связался с Меццанотти. На этот раз сеанс связи был совсем коротким — батареи радиопередатчика на «Сибесе» уже почти не держали заряда. Удалось лишь договориться о порядке эвакуации. Меццанотти заверил, что он и его подчиненные сами справятся с переходом на «Парус». «Главное, обеспечьте нам герметичный переходной шлюз», — попросил он…
Наконец створки трюмного люка с шипением раздвинулись, и из него стали появляться изможденные, едва держащиеся на ногах люди в спецкомбинезонах летного состава. Они выходили из шлюза в трюм «Паруса» по одному, и каждого из них сразу же подхватывали заботливые руки встречавших.
Ярослав Айдаров машинально считал спасенных. Когда их число перевалило за второй десяток, он бросил взгляд на часы.
«Такими темпами мы можем не успеть до взрыва», — подумал он.
И тут же мысленно удивился: «Странно, а почему экипаж эвакуируется первым?»
— Вы что, решили пустить пассажиров последними? — спросил он очередного спасенного.
Звездолетчик с «Сибеса» поднял на него осунувшееся, почерневшее лицо и, не останавливаясь, хрипло выдавил, словно закашлявшись:
— Спросите… у капитана…
Вскоре появился и сам Меццанотти. Ярослав опознал его по нагрудным галунам, которые должны были сверкать золотом, но сейчас выглядели как ржавые железки. В отличие от своих товарищей, капитан «Сибеса» держался на ногах достаточно уверенно и даже отстранил руку штурмана «Паруса», пытавшегося поддержать его.
— Спасибо вам, парни! — сказал он, обводя всех присутствующих неестественно блестящими глазами. — Если бы не вы — сгнили бы мы заживо на нашей посудине!.. Отныне мы будем в вечном долгу перед вами!
Створки шлюза с тихим шипением закрылись за его спиной, и это означало, что в переходном туннеле больше никого нет.
— Что это значит, Меццанотти? — сквозь зубы процедил Ярослав. — Где дети, женщины, старики? Где ваши двести пятьдесят пассажиров?