— Возлюбленные братья и сестры! Мы сегодня собрались здесь, чтобы дать имя этому юноше. Дав ему имя, мы тем самым сделаем его одним из нас, и Силы Света, хранящие Город, примут его под свою защиту. Пусть эта женщина, — отец Грант взял за руку леди Даллет, — и этот мужчина, — его левая рука сжала пальцы Лоцмана, — станут его названными родителями, ибо только они по закону имеют право имянаречения.
Священник отпустил руки нареченных родителей, подошел к юноше, благословил его, и найденыш, закусив от волнения губу, обеими ладонями коснулся поверхности воды в хрустальной чаше.
— Если кто-либо знает нечто, способное помешать наречению, пусть скажет сейчас, пока не совершено таинство, или же не говорит никогда, — торжественно произнес ритуальную фразу настоятель Храма, уже готовясь окунуть голову найденыша в купель, — и да пребудет с нами благословение Творца и всех Светлых Сил!
Юноша, между тем, уже полностью опустил в воду кисти рук. Тайри, пытаясь справиться с бешено бьющимся сердцем, не отрываясь, смотрела на хрустальную чашу. Ее не оставляло тяжелое предчувствие, усиливающееся с каждым мгновением. Почему вода в чаше, до того прозрачная, становится опаловой? — лихорадочно думала она. — Почему лицо найденыша выражает лишь боль и муку, а не радость и просветление? Почему он зажмурился, чего испугался?
После заключительных слов отца Гранта под сводами собора повисла тревожная тишина, было слышно, как бьется о витражное стекло какая-то шальная муха. И в этой тишине, точно гром с ясного неба, прозвучал хриплый голос юродивого:
— Нельзя дать имя тому, у кого оно уже есть.
И тут же почти прокричал кто-то из сидевших в первом ряду Мудрых, кажется, Астор:
— Чаша! Посмотрите на чашу!
Вода в купели стала полностью непрозрачной и шипела, точно игристое вино.
— Он не может получить имя! — сказал Командор ордена Мудрых, и в голосе его звучал холодный металл, — Вы же видите, что творится! Силы Города против этого!
Четверо Мудрых, не говоря ни слова, поднялись со своих мест и покинули Храм. За ними потянулись и остальные. Через несколько минут в соборе осталась лишь Хранительница со спутниками, верховный священник да Смотрящий сквозь Время, так и не покинувший своего кресла.
А найденыш, застывший у хрустальной купели, ничего вокруг не видел и не слышал. Как только его ладони коснулись воды, с ним начало происходить нечто невероятное. Сначала голову наполнили тысячи голосов, от которых, казалось, вот-вот лопнет череп. На смену им пришел невероятный холод, пронизавший все тело найденыша, затем он ощутил вокруг себя невидимое, но очень жгучее пламя. И вдруг точно приоткрылась некая тяжелая завеса, и в память хлынули воспоминания детства: пока еще беспорядочные и бессвязные, но очень яркие. Пейзажи, которых нет, и не может быть на острове: бескрайние заросшие сочной высокой травой равнины, пологие холмы на горизонте, странные деревья с метелками мягких душистых игл вместо листьев. Умные и послушные животные, очень похожие на мохнатых лошадок из лесного мира, только выше и изящнее, с витыми, отблескивающими серебром тонкими рогами. Огромный, наполненный светом, роскошный дом, анфилады искусно украшенных комнат. Улыбчивые люди в светлых льняных одеждах: темноволосые мужчины и женщины, смуглые, с ясными сияющими глазами. Высокий, весь будто устремленный в небо храм, похожий и непохожий на собор Города-над-Морем. Священник в непривычной, пурпурной с золотом богатой ризе. Твердая мужская рука на плече мальчика — на его собственном плече, и другая — ласковая женская, с тонкими пальцами умелой мастерицы, нежно гладящая его по голове.
— Вот наш сын, отче. Мы пришли, чтобы дать ему имя…
— Не бойся, сынок, мы с тобой, — и обе руки согласным движением подталкивают его к строгому священнику.
— Нарекаю тебя… — град холодных капель, льющихся на затылок, стекающих за пазуху…Яркий солнечный блик на воде… И наваждение оборвалось. Найденыш, по-прежнему безымянный, стоял, опустив руки в хрустальную чашу.
— Госпожа, может быть, вы объясните мне, что происходит? — нервно сцепив пальцы, спросил отец Грант.
Тайри медленно подняла взгляд:
— Объясню, святой отец. Еще не время. Мы просто постоянно торопим события.
— Да? Но мне кажется, именно времени нам и не хватает, — одним уголком рта усмехнулся настоятель, — Тьма стоит у стен Города, и если мы будем медлить, она просто уничтожит его. Возможно, не без его помощи, — он кивнул в сторону найденыша.
— Послушайте, мы не можем пойти наперекор вашей собственной процедуре, — вмешался Даррен, — слово было сказано, и нам предстоит неизвестно каким способом узнать имя мальчика.
— Чем скорее вы это сделаете, тем лучше для вас и, тем более, для него, — мрачно сверкнул глазами отец Грант, — что бы тут ни творилось, я успел привязаться к этому юноше. Идите и задумайтесь над происшедшим. Потому что последствий сегодняшних событий я просто не могу себе представить. Люди ропщут… и это может плохо кончиться.
Тайри понимала, что священник прав. Что-то словно не пускало их к главным силам Города. Две подряд неудачи с найденышем основательно пошатнули и надежды горожан, и доверие их к пришельцам. Откуда только взялся этот старик-юродивый?! Безусловно, она понимала, что юноша вовсе не был безымянным. Но она помнила, что у многих народов в разных мирах существует обычай давать сначала детские имена и изменять их на постоянные только после обрядов, знаменующих переход ко взрослой жизни — часто посвящения в воины. Подспудно Хранительница надеялась, что так и обстоит дело с найденышем — к сожалению, этой надежде не суждено было оправдаться…
Леди Даллет бросила взгляд на Лоцмана, потом встретилась с печальными серыми глазами Мудрого.
— Возвращайтесь к себе, госпожа, — тихо сказал он, — возвращайтесь и обязательно дождитесь меня. Мы должны вместе подумать, что тут можно сделать, понять, что происходит… Прошу Вас…
Волшебница кивнула и молча направилась к выходу. Даррен взял за руку найденыша и последовал за ней. Последней шла Одри, осторожно смахивая нежданные слезы и стараясь, чтобы никто этого не заметил. Что же теперь будет?
— Отправляйтесь домой, — поправляя плащ на плечах бледного, все еще погруженного в себя юноши, сказала Тайри, — Одри, прошу тебя, позаботься о нем. Габриэль, пожалуйста, подготовь все к походу в Тоннели. В этот поход мы возьмем мальчика. так будет лучше для всех.
— А вы, миледи, разве домой не пойдете? — удивленно спросил воин.
— Мне надо подумать, а это лучше всего получается в одиночестве, — грустная полуулыбка тронула губы Хранительницы, — не волнуйтесь за меня.
— Тайри, умоляю, тебе нельзя рисковать, — произнес Лоцман, — ты ведь безоружна.
— Маги не бывают безоружными, Дар, — покачала головой Хранительница, — не думаю, что в Городе мне что-то угрожает, даже сейчас.
Она провожала друзей взглядом, пока они не скрылись за поворотом, потом повернулась и пошла в противоположную сторону. Все вниз и вниз, по узким улочкам, уступами спускающимся к пустующей сейчас гавани.
**** **** ****
Тем временем Герт все еще сидел в Храме, погрузившись в свои невеселые мысли. Отец Грант не трогал его, спокойно занимаясь подготовкой к вечерней службе, отметив про себя, что юродивый, который всегда помогал ему, куда-то запропастился. Он хорошо понимал мага и сочувствовал ему — они оба возлагали слишком много надежд на Хранительницу еще с момента ее первого появления в Городе-над-Морем.
— Мне очень жаль, Герт, — наконец прервал тяжелое молчание священник, — поверь, мне бы очень не хотелось, чтобы и их, и наши труды пошли прахом. Слишком много черных нитей в узоре… Но мы ведь не могли тогда ошибиться?
Мудрый медленно поднялся со своего места, подошел к хрустальной чаше.
— Мы и не ошиблись, святой отец. Перечитайте последнюю главу Книги Установлений, — негромко ответил он, — там сказано: «Всему свое время под этим небом, и каждому назначено свое испытание». Путь к победе не будет простым и легким ни для кого из нас. Все уплатят свою цену, и никому она не покажется чрезмерной. А мальчик… Взгляните сюда, — Герт указал на прозрачную купель.