— А это выход, дружище, — согласился Лоцман, — изобразим, Тайри? Тила, поможешь? Вспомни самого могучего вашего воина, покажи нам в мыслях, а мы постараемся его воплотить. Устроим нашим крылатым друзьям веселье. Только придется лепить полновесный фантом, вполне себе осязаемый. Простой иллюзией тут не обойтись.
Волшебники объединились в "кольцо", под защитным куполом сгустился серебристый туман, и вскоре рядом с Тилой стоял огромный тигр, расправляющий сильные крылья.
— Ох, и знатная же зверюга! — восхищенно выдохнул воин, — честное слово, кабы не знал, что это ваше творение…
— Ну, настоящий Мергар Непобедимый был куда внушительнее, — услышал он мысленный шепот крылатой кошки, — Правду сказать, с этих кровопийц и такого будет довольно. Скажи друзьям, пусть выпускают его. Над нами целая туча мерзких тварей висит, Мергар бы такого не допустил.
Стоило крылатому фантому покинуть купол, как среди нетопырей поднялась настоящая паника. Наблюдать, как он расправляется со зловредными летунами, волшебники не стали: огонек Лоцмана почувствовал далеко впереди темное колдовство. Где-то кипел бой, и нешуточный. Хранительница и Лоцман ощущали чужое напряжение, боль и ужас умирающих, дикое необузданное ликование побеждающих, отголоски чьей-то леденящей душу волшбы и слабеющие с каждым разом попытки от нее защититься. Поворот, еще поворот, бегом — через обширный пещерный зал к освещаемой неясными багровыми всполохами арке… И маленький отряд вышел в тыл к тем, кто противостоял воинам из сопредельного мира. Спиной к замершим в зыбком полумраке спутникам Тайри стоял некто высокий, в тускло отблескивающем темно-лиловым шелком плаще. Длинные пегие волосы перехвачены на затылке в "конский хвост". Чуждые темные чары оплетали незнакомца плотным коконом, который ощущался физически, болью и холодом обжигая кожу. Обладатель шелкового плаща виртуозно "дирижировал" атаками нетопырей совместно с нападениями нескольких десятков уродливых карликов, весьма неплохо вооруженных.
— Вот мерзость, — как от боли скривилась Тайри, — он что-то делает с камнем… Превращает его в змей, которые пьют силу и медленно убивают чародея-реонца.
— Да что тут раздумывать, прикончить главаря, пока он нас не видит, — сквозь зубы процедила Одри, покачивая на ладони заговоренный дротик с серебряным наконечником, — для такого красавца ничего не жаль!
Даррен чуть придержал ее за плечо, начертил над острием какой-то знак, на мгновение полыхнувший зеленым.
— Вот теперь — давай, — кивнул он.
Девушка легко метнула маленькое копье, одновременно Тайри сняла защитный купол и пустила гулять по рядам карликов парочку ярких огненных вихрей. Низкорослые горе-вояки тут же сбились в кучу, жалобно подвывая и закрывая головы руками. Темный воин вздрогнул, когда заколдованный дротик впился ему в спину, и обернулся к нападавшим. Хранительницу пробрала дрожь, когда она разглядела его лицо. Гладкая белая маска, лишенная всякой подвижности, бледная кожа натянута, как у мертвеца, впалые щеки, тонкие губы, а глаза залиты чернотой. В главаре нападавших не было жизни, но и мертв он не был.
— Вот те раз, — зло сплюнул через зубы Габриэль, — а я-то был уверен, что Продавшиеся только в детских страшилках бывают.
— Кто такие? — не понял Даррен.
— Люди, добровольно отдавшие себя тьме в обмен на какое-то содействие или благо. За кучу золота, например. И чем больше и старательнее служит такой человечек, тем сильнее становится похожим вот на это, — пояснила, ничуть не стесняясь быть услышанной противником, Одри, — и все-то у него заемное, не свое. И жизнь, которая не-жизнь, и сила, и воля. Зачастую, даже ум, и тот чужой.
— Кто?!!! Кто посмел здесь… — не голос — скрежет, режущий слух, — Женщина! Ты не знаешь…
— Знаю, — твердым голосом прервала его Тайри, — знаешь и ты, что пощады не будет. Убери своих прихвостней, или мы их уничтожим.
Продавшийся странно и страшно улыбнулся.
— Волшебница из Города… Не думал я, что мы столкнемся так скоро. Время близится, и противник стократно сильнее меня ждет своего часа. Полагаешь, что убила меня? Нет, всего-то лишила возможности колдовать на какое-то время. Моя королева вернет мне силы, и мы встретимся снова, чародейка, уже на стенах…
— Да что ты слушаешь этого болтуна, госпожа, — с досадой произнес Габриэль, и, почти без замаха, метнул нож — всего лишь обыкновенный нож-рыбку, не серебряный, не заговоренный.
Узкий клинок без звука вошел в незащищенную шею противника чуть пониже уха.
— Простой воин… Простой нож… Честная сталь… — просипел главарь, закрывая свои черные жуткие глазищи, — как и обещали…
Его охватило багровое пламя, сразу всего, но тихий голос, что услышали стоявшие вокруг, уже совсем человеческий, не был страдальческим. В нем, скорее, звучало несказанное облегчение и надежда, в которую уже давно не верилось:
— Спасибо, воин….
— Что я сделал? — недоуменно спросил де Рейвен, разглядывая оставшуюся от колдуна горстку пепла.
— Не уверен, но, по-моему, ты принес ему желанную свободу, Габриэль, — задумчиво промолвил Лоцман, — Может, ему предсказано было, что смерть от честной стали освободит его от всех долгов сразу. Посмертный покой дорогого стоит, особенно для таких, как этот.
— Не знаю, как с Продавшимся, а одно доброе дело мы все-таки сделали, — сказала Одри, — вон тем бедолагам жизнь спасли, — она кивнула в сторону стоявших на почтительном расстоянии воинов в легких кожаных доспехах и островерхих шлемах. За их спинами неловко переминались с ноги на ногу человек пять в странной длиннополой одежде — то ли купцы, то ли лекари, на плечах сопровождавших их слуг висели тяжелые объемистые сумы.
— Эй, почтенные, помощь не нужна ли? — обратился к ним Габриэль, — раненых, там, перевязать, или другое что?
— Благодарствуем, светлый господин, нету у нас раненых, а убитым уже не поможешь. Мы в Город шли, — произнес громко, видимо, самый смелый.
— Да какой я господин, такой же точно солдат, как и ты, — хмыкнул де Рейвен, — Командира-то вашего, я гляжу, тоже убили… Ладно, так и быть. До Города сам вас провожу, а там разберетесь. А те вон, что за вас попрятались, они кто такие будут?
— Это наши лекари. А вон те трое, что со слугами — торговые люди, к Золотым Поясам с поклоном идут, старые связи восстанавливать, — ответствовал тот же солдат.
— Понятно… Ну, собирайтесь, что ли, почтенные, и пойдем потихоньку.
— А господа волшебники тоже с нами пойдут? — бочком-бочком пробираясь поближе к Габриэлю, поинтересовался один из купцов.
— У господ волшебников здесь еще дела, — усмехнулся Лоцман, — тут все почистить надо основательно, чтобы вы могли беспрепятственно домой вернуться. Веди их вперед, Габриэль, мы позже догоним, — он весело подмигнул Одри, — вот теперь пускай свою огненную волну, девочка. Нетопырям и карликам здесь больше не место.
Тайри, спиной почувствовав чей-то тяжелый взгляд, оглянулась через плечо. У самой стены, почти загороженный скальным выступом, стоял старик в невообразимых лохмотьях. Седые волосы рассыпались по плечам, белая всклокоченная борода закрывала грудь. А с темного, покрытого сетью глубоких морщин, лица смотрели ясные глаза, лишь выражение которых выдавало бездну прожитых лет. Волшебница развернулась всем телом, хотела что-то сказать, но старик уже исчез, будто его и не было.
— Что там? — обеспокоенно спросил Даррен, видя, что Хранительница вдруг побледнела.
— Древлянин, — хрипло ответила она, — посмотрел на нас и сгинул.
— Ничего, — отмахнулась Одри, — помяни мое слово: появился раз, появится и второй. Это уж обязательно. Знаешь, я вперед пойду, проверю, как огонь пещеру почистил. Там дальше, кажется, дорога прямая — до самого выхода.
— Погоди, я с тобой! — попросил найденыш, — Очень уж интересно.
Юная колдунья лишь коротко кивнула — пошли!
— Как думаешь, эти двое не нарвутся там на неприятности? Может, мы зря их одних отпустили? — спросила Тайри Лоцмана, когда юноша и девушка скрылись в полутьме Тоннеля.
— Ты заботишься о них, словно мать, — по-доброму усмехнулся Даррен, — ничего с ними не случится, во всяком случае, ничего плохого. От пары поцелуев еще никто не умирал.