— Я постараюсь, наставник.
— Значит, ты вполне можешь вернуться в родной мир.
— Не могу. Просто не хватит сил, а Лоцмана уже нет рядом.
— Я знаю, милая. Но ты ошибаешься. Тебе всего-то и надо вспомнить самые светлые моменты, которые были там, дома.
— Все лучшее было связано с тобой.
— Не может быть. Что-то было до меня, что-то после. Морской берег, песни твоей матери, улыбка отца, вернувшийся брат, друзья, которые никуда не исчезли и не забыли тебя. В конце концов, один мир-осколок, который, несмотря ни на что, скучает по тебе.
— Единственный, в ком я уверена. Вингшалья…
— Вот видишь, ты и перестала бояться. Еще немного, и…
— Нет, Гай. Не получится. Я разучилась верить в прекрасные слова утешения.
— Даже у меня не получится?
— Даже у тебя.
— Отлично! Просто отлично!
— Чему ты так обрадовался?
— Ты уже не цепляешься за память, как утопающий за первое попавшееся бревно. Ладно, не получилось у меня, получится у кого-то другого. Жизнь сама позовет тебя и укажет дорогу. И это будет… правильно. И намного честнее.
— Думаешь?
— Уверен. Что ж, прощай, девочка.
— Ты ничего больше не хочешь мне сказать?
— Доверяй себе и своей Дороге. Прощай…
Невесомое касание ладони к щеке — эхом памяти былой ласки, и полная тишина внутри и вокруг.
— Не уходи!!! — Тайри проснулась от собственного крика. Спина затекла, шея болела нещадно — заснуть в неудобном жестком кресле то еще удовольствие. Камин, по летнему времени нетопленый, тепла не добавлял, а чай в чашке только что корочкой льда не подернулся. Надо бы встать и закрыть окно… И что-то уже решить.
Светало, небо окрашивалось нежными оттенками розового. Где-то неподалеку пропевала первые трели утренняя птаха. Ночной бриз тянул за собой запахи свежей выпечки и горячего железа, молока и пряностей — Город просыпался. Хранительнице нестерпимо захотелось выбраться из четырех стен куда-то на волю, хоть к морю, хоть в горы. Она быстро умылась, переоделась в ставший привычным строгий мужской костюм и почти бегом отправилась в гавань. Белые паруса рыбацких шхун, белые крылья чаек в небе, белый росчерк пены на гребне волны. Точно письмена, знаки, отпечатки чего-то исчезнувшего или… пока не существующего? Тайри решила, что если уж судьба решила вернуть ее домой, то и знак должен быть однозначный и понятный, а не такой, чтоб приходилось ломать голову. Да, она снова оттягивает момент и поддается своей слабости, но ей так надоело быть сильнее сильных! Можно ведь, хоть ненадолго, хоть наедине с собой… Волшебница осторожно спустилась по крутому склону к самой воде. Ветер успокоился, море сделалось идеально гладким, точно зеркало. Тайри присела на гладкий ровный валун и заглянула в воду: говорят, для душевного спокойствия нет ничего лучше, чем понаблюдать за суетой морских обитателей… Мелькнула в солнечном луче золотистая рыбка-иголочка, прополз по дну рыжий краб, кто-то еще плеснул плавником, и вместо собственного отражения, леди увидела там чужое, но вполне знакомое. Нет, не может быть, подумала она, зажмурившись. Что ему за дело до меня, и потом, если б мог — дотянулся бы раньше… Конечно, померещилось. После такой-то ночи и не то привидится. Велели вспоминать хорошее — вот оно и лезет из всех отражений. Мало мне здешнего короля с его вопросами, а, ваше императорское величество? Больше не изволите мерещиться? Вот и не надо. Она затрясла головой — так, чтобы окончательно избавиться от наваждения, и чуть не свалилась в воду. Все, пора возвращаться к делам, навести в доме порядок, сотворить для Одри охранный амулет на свадьбу… и позавтракать.
Желудок удовлетворился купленной с лотка горячей булочкой с орехами и стаканом подогретого молока, а все внимание Тайри занял дом. Здесь вычистить, тут протереть, там поставить на места забытые безделушки — с магией или без, а дело это кропотливое и, как ни странно, затягивающее. А также от посторонних мыслей прекрасно отвлекающее. Вот только в жилых комнатах порядок осталось навести… Хранительница открыла ящик стола и замерла. Всего лишь карандашный набросок на желтоватой плотной бумаге. Так вот какой видел ее ушедший в вечность юный художник. Такой она была несколько месяцев назад. А сейчас… тьфу. И думать противно. Раскисла, стала жалеть себя, даже позволила себе жаловаться кому ни попадя. Ну, скажем, его величество Орданн и память любимого наставника не совсем подходят под это определение, но ведь еще чуть, и начала бы. А пусть портрет здесь и остается. Кому судьба, тот его и найдет. Правда, дом? Где-то согласно хлопнула ставня. Внизу звякнул колокольчик — лавочник привез вчерашний заказ. Ей показалось, или стало чуть легче думать о будущем шаге?
Перебрав собственные запасы, Тайри поняла, что ничего подходящего для задуманного ею артефакта у нее нет. Простой камушек на веревочке будущей королеве, да еще и на свадьбу, не подаришь. Значит, надо найти что-нибудь изящное и необычное. Да где ж его взять-то, после войны? Разве что у кого-то в закромах завалялось, и ей пожелают продать стоящий камень или украшение. Как же жаль, что нет рядом Лоцмана, который мастерски создавал невероятно красивые вещицы… Который всегда нал, что сказать и что сделать, с которым было надежно и тепло, на кого можно было смотреть часами, не отрываясь, что бы он ни делал… да хоть спал. Зазубренная стрела тоски повернулась в сердце, и на какое-то время дышать стало невыносимо больно. Тайри осторожно потянулась к струне: как ты там, зеленоглазый? Похоже, по уши в делах, слышно же: звенит сталь о сталь, он что-то кричит, слов только не разобрать, а вот пульс прекрасно чувствуется — бешеный, как в бою. Наверное, так оно и есть. Что бы там ни было, как бы ни сложилось, Создатель, храни его, пока я не смогу заняться этим сама…
Хранительница долго бродила по городу, пытаясь найти в сохранившихся ювелирных лавках что-нибудь подходящее, пока ноги не принесли ее в элеттийский квартал. Там ей повезло: чудесный браслет белого золота с чистым, глубокого оттенка, рубином хозяева отдали практически даром, а узнав, для кого предназначается подарок, обрадовались, точно дети. Красивая и хрупкая девушка, что помогала владельцу лавки, спросила, не надо ли леди Хранительнице еще чего-нибудь, вот, к примеру, есть отличной работы обручальные кольца. Леди не собирается замуж? Так это вопрос времени, разве нет? Вот ей, хоть она еще только учится, уже видно красную нить, которой судьба связала Хранительницу с ее суженым. Госпожа не верит? Зря, зря, в такие вещи нужно верить, они ведь светлые и чистые. Тогда возьмите вот этот перстень, просто так, на память. Да, сейчас самое время дарить подарки, второго случая не будет, и не спорьте…
Тайри выскочила из лавки, пытаясь унять нервную дрожь. Снова знаки, снова шепот судьбы? Это все специально делается? Эдак не захочешь — отправишься домой, невозможно же постоянно натыкаться на всезнающие сочувственные взгляды! Кстати, о взглядах. С чего этот широкоплечий коротышка так на меня уставился? И откуда тянет такими знакомыми ароматами специй и трав? Хранительница перевела взгляд чуть выше головы означенного незнакомца и узнала очертания крыши, окон второго этажа и высокую дверь, украшенную узором из роз и сосновых веток. А вот и хозяин сего почтенного заведения вышел на порог, что-то шепнул помощнику, и тот скрылся внутри.
— Здравствуй, Кьялар. Рада тебя видеть.
— А уж как я рад, девочка! Заходи, поговорим.
— Не сегодня, почтеннейший. Мне нужно собраться, попрощаться по-человечески с кем следует. Можно?
— Нужно, дорогая, именно так и нужно. Буду ждать тебя. И запомни, куда бы ты ни пошла, все одно ко мне придешь. Не потеряешься, — хозяин Таверны хитро подмигнул.
— Раз уж ты так говоришь, значит, не потеряюсь, — как-то обреченно вздохнула Тайри. Вот вам открытый текст — ни намеков, ни знаков. Просто надо сделать, что положено, и точка. — Я вернусь, не сомневайся.
— Да какие сомнения, девочка. От судьбы кто ни бегал — ни один не убежал. Даже боги, что уж о нас рассуждать… Помнишь, что твой Лоцман говорил?