— Прости.
— Не для чего.
— Женюр, я перевоспитаюсь.
— Пока перевоспитаешься, нас исковеркаешь. Уезжал бы поскорей.
— Ладно, уеду послезавтра. Только со Степой разреши гулять. Не чужой.
— Чужой.
— Что от алиментов отвиливал, поэтому?..
— Ты знаешь почему.
— Разреши сына на руках подержать. Степик, идем на ручки.
— Видишь, отвернулся.
— Ты настроила! Ничего, я расположу. Степа, иди к папке! Конфетку шоколадную дам.
— Не упросишь.
— Сперва Степу подержу.
— Не сможешь ты стать человеком.
— Ну-ка, отвори!
Скрежет выдираемого гвоздя. Женин вскрик. Крючок упал на порог. Подлец! Выхватил через распахнутую дверь Степу. Побежал по тротуару. Степа заходится в крике.
Я метнулся на обочину шоссе. Перехватил его у машины. Он саданул меня плечом. Я ударился о бок «Волги», отскочил и облапил его, пытавшегося залезть в кабину. Дверцу ему оттолкнул водитель. Подоспела Женя, вырвала Степу и побежала к киоску, проваливаясь в газонный снег.
Таксист втянул Лешу в машину, и они умчались.
Одиноко стою на шоссе.
Небо все мельтешит, клубится, сыплет. Струи поземки шелестят, вздуваются, никнут.
Идти сейчас к киоску неудобно.
Я укрылся от пурги в книжном магазине, купил книгу «Кибернетика в военном деле» и целый час, ткнувшись плечом в стену, просматривал ее, а потом уже отправился в киоск.
— Хау ду ю ду, Женя!
— Гуд дей, Глеб.
— Здравствуйте, малышатки.
— Здра-а-сте!
Вот что значит ясельно-детсадовская выучка: дружно ответили. Степа нахмуренный, настороженный. Хоть и скоротечным было умыкание, страх, вызванный им, может бить Степу и через много лет.
— Гив ми «Ивнинг стар», — прошу я, а мысленно умоляю Женю не вспоминать о недавнем эпизоде, из-за которого мне пришлось торчать в магазине.
— Плиз.
— Оказывается, мы с вами знатоки английского.
— Я бы о себе этого не сказала.
— Девочка, как тебя зовут?
Женя уговаривает насупившуюся сестренку сказать, как ее зовут. Та молчит. Тогда я говорю, что знаю ее имя. Это заинтересовывает девчурку.
— И нет, и не знаешь.
— Валюша.
Заулыбалась. Довольна. У такого крохотного существа уже есть понятие о собственном достоинстве и самолюбие.
— Дядь, я Степка-растрепка.
— Растрепка?
— Обманывает. Он аккуратист. Валюша в ясельки ходит, Степа — в детсад. Воскресенье томятся здесь. Еще у нас Максимка есть. Не хочет с ними водиться. Как что — кулаки в ход. С них спрос не велик. Зашалят, закапризничают — приласкай, утешь.
— Мордовать проще простого. Воспитывать тяжело. Мама нас в строгости держала, но пальцем не трогала. Отец, тот вообще был добросерд. Тона не повышал. Нашалишь, тихонько расспросит, почему и как. Сты-ыдно!..
— А я и не помню, Глеб, била меня и сестру мама или не била. Я была как Степа по годам, когда маму застрелил немец. Ее за деревню расчищать дорогу погнали. Снега в ту зиму высоко нападали. Немцам для машин, для танков была нужна дорога, они и гоняли на нее женщин и стариков. Мама заморилась. Кушать хотела. Воткнула в сугроб лопату и ест картофлянник. Немец ждал, чтобы она прекратила работу, и застрелил из автомата.
Она бросила к лицу ладони. Валя и Степа тревожно захлопали ресничками. Я потупился: ненароком расстроил Женю.
— Дядь, у ракеты мотор есть?
— Смотря у какой.
— На которовой Юра Гагарин летел.
— У, есть! Моторище!
— А которовыми на праздник стреляют, у них?
— Они пороховые.
— Дядь, я конфеты «Ракета» люблю.
— Пойдем купим.
— И я.
— И ты, Валюша.
Женя отпустила со мной и сына, и сестренку. Погуляем до обеда. Совсем засиделись малышатки.
Перед тем как пойти за «Ракетой», я намеревался сходить с ними в художественный салон. Пусть посмотрят картины. Но Степа и Валя проявили самостоятельность и утянули меня в «Игрушки».
Я прикинул, каким капиталом располагаю. Было досадно, что иду с детьми в магазин не после аванса или получки. Заработок у меня полновесный: чистыми получаю на руки не меньше ста семидесяти в месяц. Я бы накупил им сейчас лошадок, кукол, экскаваторов, занимательных игр.
Мы стоим перед игрушками. Валя теребит меня за рукав. Ах, какой недогадливый дяденька! Ничегошеньки ей не видно: гигантской стеной прилавок.
Поднял девочку на плечо. Она весело ахнула. Я изумился: кнопочка, а уже умеет так здорово ахать!
— Дядь, бум-бум.
— Что, Валя?
— Бум-бум.
— Ни бум-бум не понимаю.