– Да ты не бойся! – успокоил его Бельрун. – Он тебя больше пальцем не тронет. Господин рыцарь, я вас прошу, – от души веселился он. – Пальцем Ролло больше не трогайте. Вот видишь, при тебе прошу.
Я встал напротив атлета. Опасливо глядя на меня и поигрывая своей более чем рельефной мускулатурой, Жан картинно отвел назад правую руку для удара. За то время, пока тянулся этот удар, можно было сыграть партию в блиц-шахматы… Я ушел «волной» вниз, мой левый кулак врезался в то место, где находится печень, а правая на подъеме таранила его челюсть. Противник мой сдавленно охнул, отступил пару шагов назад и, покачиваясь, обиженно уставился на меня.
– Нет, – раздался решительный возглас Бельруна. – Уже лучше, но никуда не пойдет. Представь себе: ты приезжаешь в какой-нибудь город. Там вот этакий Пьер или Антуан – первый парень, любимец женщин, гроза мужчин. А ты его вот так вот, на «раз-два-три», превращаешь в мешок с потрохами… Смотри! – он ловко спрыгнул наземь. – Ну что, Жано? Ты там еще жив?
Парень страдальчески поморщился, потрогав челюсть.
– Жив, – прогудел он, и это было его первое слово с момента нашего знакомства. Винсент, слегка раскачиваясь, подошел к гиганту.
– Ну что ж, давай бей. А ты смотри внимательно и запоминай, – бросил он мне. Правая рука Жано вновь потянулась назад и вскоре вернулась обратно, выкидывая огромный кулак. Внимательно следя за происходящим и имея большой опыт в подобного рода переделках, я заметил, что удар, направленный в лицо Бельруну, не достиг цели. Тот попросту повернул голову в момент удара, пуская кулак вскользь. Но результат выглядел потрясающе! Словно выброшенный из катапульты, мсье Шадри отлетел в сторону и, перевернувшись, вновь встал на ноги. Второй удар бьы направлен ему в солнечное сплетение. Винсент повис на руке своего противника, словно плащ; но я уже не сомневался, что Жано снова не причинил ему ни малей шего вреда. После трех подобных фокусов картинно покачивающийся от усталости циркач легким движением ноги подцепил голень своего неуклюжего противника и тут же ткнул его локтем в грудь. Оправ дывая свое прозвище «Железный», силач с невообразимым грохотом рухнул на дорогу.
– Вот так! Але-оп! – Бельрун поднял обе руки вверх и поклонился немногочисленной публике, теряя к неподвижному противнику всяческий интерес.
«Шоссон, – отметил я про себя. – Интересно, откуда эта школа ведома простому циркачу?»
В придорожных кустах послышался сильный треск, с каждой секундой удаляющийся все дальше. Бельрун моментально насторожился:
– Люка! – крикнул он. – Посмотри, что там происходит!
Клоун, уже расставшийся со своим нелепым носом и рыжей шевелюрой, как и следовало ожидать, оказавшейся париком, соскочил с воза и словкостью заправского акробата взобрался, а точнее взлетел на ближайшее дерево.
– По-моему, мы вспугнули разбойничью засаду, – прокричал он. – Хорошо улепетывают.
– Да? – на лице Бельруна появилось забавное выражение. – Вот видишь, бесплатные выступления тоже приносят пользу! Люка Руж начал спускаться с дерева.
– Однако, в путь! К полудню мы должны быть у реки, иначе паром уйдет без нас, а следующий – только вечером.
Все заняли свои места на повозках, и наш кортеж двинулся в дорогу. Часа три мы занимали друг друга всевозможными байками из кочевой жизни, когда наконец Бельрун предложил остановиться и перекусить:
– До Шаронты-то еще полчаса езды, так что мы наверняка успеваем, – добавил он.
Эжени и Люка принялись хлопотать над походными припасами, отправив Жано за дровами.
– Да! – Винсент оценивающе посмотрел на меня. – Господин рыцарь, вам лучше бы ненадежнее припрятать ваше боевое снаряжение, а особенно – оружие.
Он был абсолютно прав. Меч и кольчуга – не самые обычные вещи в реквизите бродячего цирка. А уж тем более – такой меч…
– Куда же я их спрячу? – обеспокоенно спросил я, оглядывая наш караван.
– Ну, об этом можно не беспокоиться, – хитро подмигнул мне хозяин труппы. – Мне тут приходится время от времени переводить кое-какие грузы из Франции в империю так, чтобы это не бросалось в глаза сборщикам пограничной пошлины.
– Контрабанда? – понимающе кивнул я.
– Мне многим приходилось заниматься последние двадцать лет. – Бельрун пожал плечами. – Но это к делу не относится. Пойдемте.
Он подошел к повозке, на которой громоздились две внушительных размеров клетки. В одной из них, мельтеша пятнистой шкурой, нервно расхаживал леопард. Завидев нас, зверь прижал усатую морду к толстым прутьям и заурчал.
– Сейчас, глупая. Сейчас тебя накормят, – пообещал ей Винсент.
– Люка! Не забудьте накормить зверей! Бросьте этой обжоре конины.
Существо, сидевшее в следующей клетке, почуяв наше приближение, поднялось с пола, и я с удивлением понял, что вижу перед собой одного из представителей вымирающего племени гоблинов. Этот, правда, казался постарше, чем Гул, да и принадлежал, видимо, к другому роду. Он был более коренастый, и шерсть, покрывающая густым слоем его тело, была седой, а не бурой, как у Гула. Гоблин недовольно покосился на нас и выдал серию уже знакомых мне скрежещуще-рычащих звуков.
– У-у! Что, пришли? Уставились, идиоты! Мартышку себе нашли… А это еще что за недоумок? – Гоблин неодобрительно глянул на меня.
– Таскаются тут разные… Жрать бы лучше принесли! – не особенно удивившись, «услышал» я речь страшилища.
– Иди, Краки, погуляй! – Бельрун открыл клетку, делая гоблину приглашающие движения руками. – Вылазь, вылазь.
– Краки! Сам ты «Краки»! Тагур я, сколько раз повторять! – бурчал возмущенный тем, что его потревожили, нелюдь. – Тагур, сын Хола! А, что им говорить, тупые они тут все!
Хозяин потрепал его по загривку.
– Ты его не бойся, – успокоил он меня. – Он не злой, видимость одна. Только глупый. Тварь бессловесная, что возьмешы-Иди, Краки.
– Сам-то ты больно умен! – немедленно отреагировал гоблин.
– Его зовут Тагур, сын Хола… – глядя ему вслед, сообщил я Бельруну.
– Вот как? – Месье Шадри окинул меня удивленным взглядом. – Ты понимаешь, о чем эта тварюга лопочет?
Так, немножко, – поскромничал я.
– Это хорошо! С этим мы обязательно придумаем какой-нибудь трюк. Он засунул руки в глубь опустевшей клетки и, нащупав что – то, ведомое ему лишь одному, с некоторой натугой потянул на себя. Покрытая соломой и обрывком какой-то шкуры лежанка страшилища медленно поднялась, открывая вместительный тайник. Катгабайл, обернутый для сохранности в плащ, доспех, щит, рыцарская цепь и золотые шпоры – все перекочевало в чрево потайного ящика.
– Вот, кажется, и все, – произнес я.
– Угу. – Бельрун скептически оглядел меня. – А кинжал?
Я обнажил висевший на поясе клинок, ловя полированной сталью солнечный луч.
– Может, оставить? – с сомнением возразил я. – Мало ли что в дороге может случиться?
– Это правильно! Это верно! – усмехнулся циркач. – Во Франции у всех добрых горожан на поясе висят клинки работы мастера Эльсано. У них, знаете ли, так принято. – Он щелкнул ногтем по костыльному кресту в двойном круге, инкрустированному на пяте клинка.
– Ты знаешь эту марку? – мое удивление было искренне и неподдельно. Подобное оружие в Европе можно было встретить крайне редко. Цена любого из таких клинков колебалась от стоимости хорошей фермы до цены небольшого замка.
– Да, – небрежно откликнулся Винсент. – Когда я был знаменщиком у барона Этьена де Фьербуа, мне довелось побывать в Толедо в новой мастерской великого оружейника. Кладите кинжал, господин рыцарь, здесь его никто не тронет. Я подберу вам оружие попроще. Вот так-то будет лучше. Хотя стойте! – Бель-рун хлопнул себя по лбу. – Эй, Сэнди, приятель! Волоки сюда свое добро.