— Слушайте, вы… кентавры! — взмолился Гош. — Шли бы вы своими зверьми любоваться, а? Дайте подумать в тишине хоть минуту!
— Кентавры, — заговорщически сообщила Женя на ухо Косте, — это люди такие с лошадиными головами!
— Нет, мэм, кентавры — это люди, которые пашут, как лошади! Позвольте быть вашим оруженосцем?
— Сочту за честь, милорд.
— Милорд? Х-м… Как-то не очень подходит для штата Нью-Мехико. Вашу ручку…
— А откуда в штате Нью-Мехико оруженосцы?
— Тоже верно. Гошка! Ты это… Не помрешь тут от душевного надрыва?
— Оставьте меня, — попросил Гош хрипло, усаживаясь прямо на траву. — Ради Бога, оставьте.
— Цыгана тоже ломало, — обнадежил его Костя на прощанье. — Ничего, отдышался. Гуртовал стадо, распевая народную болгарскую партизанскую. «Хей, Балкан ти роден наш». Заставлял меня учить текст. Особенно мне понравилось то место, где… Как же это? А! От Балкана слезнал с пушка във ръка! С пушка във ръка — каково? И чтоб непременно слезнал?! Что самое обидное — все равно мужик не помнит ни фига.
— Брысь отсюда! — простонал Гош, заваливаясь на бок, но все-таки еще не падая. Он по-прежнему крепко сжимал руками виски. — Исчезни! У-у, свинарка и пастух…
— Это тебе-то снизили агрессию? — съязвила Женя. — Пойдемте, Костя. У меня к вам столько вопросов! Я, собственно, так и не поняла толком, что тут у вас творится…
Рассыпаясь в обоюдных любезностях, парочка исчезла за домом. В саду Гош неразборчиво бормотал и качался из стороны в сторону. Ему было плохо. Даже очень плохо. В голове крутился загадочный диалог. «Команда „Юго-Запад“ просит разрешения оставить за столом одного игрока! — Хорошо. Кто остается? — Остается Георгий Дымов. — Пожалуйста. Внимание! Как вы знаете, согласно правилам, команда имеет право оставить за столом одного игрока. В этом случае для команды разыгрывается два очка. Итак! Если сейчас Георгий Дымов первым найдет правильный ответ, „Юго-Запад“ выиграет этот бой. Внимание! „Юго-Запад“, Москва, против команды Санкт-Петербурга. Георгий Дымов против Александра Друзя! Счет два-один в пользу команды Друзя…».
И тут чей-то очень знакомый голос негромко произнес совсем рядом:
— Я хотел бы попробовать, как работает кнопка.
Гош подскочил на месте, широко раскрыл глаза и принялся озираться в поисках того, кто это сказал.
Но рядом не оказалось никого.
Гош распахнул низенькое окошечко, перехватил ловчее вилы и принялся швырять на улицу навоз. Полку объездчиков сегодня убыло — Белый после давешнего удара шевелился с трудом. Так что заняться было, чем. Ворочая комья дерьма пополам с соломой, Гош пытался сообразить — как это парни умудрялись до появления лишней пары рук выкраивать часок-другой под вечерние посиделки с групповой психотерапией и чтением вслух. Выходило, что никак — но они-таки сидели, разговаривали, читали…
— Давай инструмент, — сказал Цыган. — Тебя Сан Сеич зовет.
— Да тут еще кидать и кидать…
— Отдай! — Цыган отнял у Гоша вилы. — А что это у тебя, друг ситный, рожа такая красная? А?
— Так… Понервничал.
— Вспомнил что-нибудь?
— Ни фига, — Гош помотал головой, стараясь не смотреть Цыгану в глаза. — То есть, вспомнил-то многое, но вот никак не могу с собой это соотнести. Так, веселые картинки. А меня — нет.
Цыган прислонил вилы к стене и неожиданно крепко обнял Гоша за плечи.
— Ты это… — пробурчал он Гошу в ухо. — Не переживай так, капитан. Я же вижу.
— Да я что… — ответил Гош, окончательно смутившись.
— Ну и молодец, — улыбнулся Цыган, устанавливая Гоша по возможности прямо и одобрительно хлопая по плечу. — И спасибо тебе. За меня. А сейчас — вали в дом.
— Что-то не хочется, — признался Гош. — За тебя — пожалуйста, хотя я и не уверен, что все так уж хорошо получилось. А в дом мне как-то совсем неохота.
— Со мной отлично вышло, — заверил его Цыган, надевая рукавицы. — А Сан Сеич, я так думаю, перед тобой извиняться будет. Так что шел бы ты! Домой.
— И что с тобой отлично вышло?
— Да все! — ответил Цыган уклончиво, отправляя за окно порцию навоза. — Словами не опишешь. Масса туманных обрывков, но в целом ужасно интересно. Ох, и ревел же я, доложу тебе! Рожа была еще краснее, чем у некоторых. Кстати… То есть, насчет обрывков. Ты учти — наша подружка Джейн кое-кому напрочь отшибла память. Захочу чего забыть — сразу к ней…
— То есть как это — напрочь? — изумился Гош.
— Сегодняшний день у мужика почти целиком вылетел. Если наезд тупых Белый еще в состоянии как-то смутно припомнить, то все, что дальше произошло, стерлось просто на фиг. Так что вы с ним не ссорились, и вообще… За информацию десять баксов.
— А ты-то откуда знаешь, что мы с ним…?
— Большой наябедничал. Ты уж полегче с нашим громилой, ладно? Думаешь, если он такой здоровый, так у него и психика должна быть, как у носорога? Черта с два.
Гош сунул в зубы сигарету. Цыган подцеплял и бросал, подцеплял и бросал, без видимого напряжения, как промышленный робот.
— Он и к Белому хорошо относится, и тебя полюбил, — объяснил Цыган. — Раньше за Белым шастал, как собачонка, а теперь не знает, кто ему дороже. Учти, это, да?
— Очень странный день, — пробормотал Гош. — Ты не заметил — что-то происходит?
— Ага, — согласился Цыган, останавливаясь, чтобы передохнуть. — Все меня сегодня травмировать пытаются. Сначала кусок забора — физически, потом кое-кто — психически. Да, потом еще одна девушка ранила прямо в сердце. Очень славная девчонка. Страшненькая — а что-то в ней есть…
— Не такая уж она и страшненькая, — возразил Гош.
— Не обращай внимания. Мне просто нравятся брюнетки.
— Да нет, я вообще-то о другом. Понимаешь, сегодня все начали вести себя… Наверное, перегрузка сказалась. Перенервничали, и что-то с людьми произошло, будто шлюзы открылись. Очень богатая эмоциональная палитра. И очень много болтовни. Ты бы видел, как наш Костя перед Женей хвост распускал! Я и не думал, что он такие слова знает.