— Ты мне расскажешь когда-нибудь? — взмолился Сан Сеич.
— Честно говоря, не знаю. Может же быть у ребят хоть какой-то собственный мир? Тот, который добрый папа не контролирует, в который он не вхож? Им нужно что-то свое. Хоть самую малость, но обрести самостоятельность. Как вы-то, профессионал, этого не видите? Сан Сеич, милый, неужели так сложно понять, что вы цепляетесь за своих Регуляторов куда сильнее, чем они за вас?
— Как мне не нравится это словечко — «регуляторы»! — скривился Сан Сеич. — Что, другого не было?
— Это почти то же самое, что объездчики, — утешил его Гош.
— Ну спасибо, утешил, — вздохнул Сан Сеич.
— Между прочим, — вспомнил Гош. — Отец родной, скажите на милость, почему вы в качестве моей легенды выбрали такую уж совсем откровенную сказку? Психотронное оружие, агенты КГБ… Это же самая дешевая страшилка, которая была в советские времена.
— Вот я и хотел их напугать, — признался Сан Сеич. — Чтобы не разговаривали с тобой лишний раз прежде, чем…
— В расход вывести? — ехидно поинтересовался Гош.
— Да как тебе не стыдно! — Сан Сеич так возмутился, что густо покраснел. — Мне просто хотелось, чтобы ты ушел. Чтобы им не взбрело в голову удерживать тебя. Чтобы они как от чумного…
— Больше не хочется? — спросил Гош вкрадчиво.
— Нет, — помотал головой Сан Сеич.
— Врете, — обвинил его Гош. — Или просто не понимаете. Это вам сегодня не хочется, когда у банды вышел из строя лидер. Завтра Белый оклемается, и вы опять захотите.
— Не так резко, пожалуйста. И мальчики — не банда.
— Станут, — пообещал Гош. — По сценарию положено. Ладно, оставим. Давайте так. Перемирие, идет? Пообещайте, что не будете меня насильственно выталкивать с ранчо. Хотя бы какое-то время. Сами же знаете, я все равно уйду, рано или поздно.
— Теперь знаю, — кивнул Сан Сеич.
— Я понимаю, вы боитесь, что я уведу их с собой…
— Уже нет, — Сан Сеич даже улыбнулся. — Тебе уже есть, с кем уйти.
— Ах вот, как… — пробормотал Гош. Такого поворота событий он не ожидал.
— Я даже задержу ее здесь для тебя, — пообещал Сан Сеич. — До того дня, когда ты поймешь, что тебе пора. Не стоит меня благодарить, это будет совсем не сложно.
— Ну и сволочь же ты! — выдохнул Гош против своей воли. Не собирался он говорить Сан Сеичу таких слов — а вот само выскочило. — Ну и сволочь…
— Да почему? — искренне удивился Сан Сеич.
— А вот так, — отрезал Гош. — Сволочь, и все тут.
Пожилой мужчина смерил Гоша надменным взглядом старшего по званию. Во всяком случае, так его выражение лица оценил Гош. И вдруг на него снова накатило. Именно так — «накатило» — прозвали это состояние объездчики. Тот же термин использовал даже Сан Сеич.
— Что-то происходит… — в сотый раз за день произнес Гош, бессмысленным взглядом обшаривая пространство вокруг себя.
— Давай помогу, — Сан Сеич подался вперед.
— Стоп, — Гош выставил в его сторону раскрытую ладонь. — Все, уже проехали. Впрочем, я это и раньше знал.
— Что?
— Что я в армии служил. Ощущение вдруг налетело. Эмоция. И как всегда, ничего конкретно. Просто эмоция. Даже никаких визуальных образов. Почему так, доктор?
— Так мозг устроен, — вздохнул доктор. — Это ничего, Георгий, ты не расстраивайся. По идее, вслед за эмоциями придут и факты. Картинки. Просто это затяжной процесс, и тебе нужно быть готовым к тому, что вот так легко, откровением, память на тебя в полном объеме не свалится. Подумай лучше, что это даже хорошо. Если ты в один миг вспомнишь все, может быть такой срыв… Мощнейшую депрессию гарантирую.
— И это психотерапевт, — констатировал Гош. — В радужном ореоле профессиональной этики. Весь такой белый и пушистый. Мягкий и заботливый. Оберегающий пациента от малейшей травмы.
— А я с тобой на равных общаюсь, — парировал Сан Сеич. — Ты же вздумал терапировать ребят. Хватило смелости. Спрашивается, что я буду тебя жалеть?
— Когда это я их терапировал? — окрысился Гош. — Ну-ка, когда?
— Случается, — отмахнулся Сан Сеич. — Вопрос лишь в том, сознательно ты это делаешь, или нет. Хотя в любом случае, если ты и психолог, то дилетант.
— Вряд ли я был психологом. Зачем психологу становиться капитаном Знатоков? Вы бы знали, что там за атмосфера…
— Люди как люди, — пожал плечами Сан Сеич. — Я же видел. Да, с проблемами, но особой патологии не наблюдается.
— Что вы там видели? — Гош презрительно сморщился. — Картинки на голубом экране? Там капитаны умирали от сердечного приступа, кладя палец на кнопку. Там в разгар чемпионата народ выпрыгивал в окна. Семейные пары с грудными детьми приезжали на игру, сдавали малышей на трибуны и садились за стол. Что вы знаете о психике человека, который десять лет кряду только и делает, что играет в эти игры? Так называемые «интеллектуальные»? Какое дикое хамство там процветало, вы в курсе? Что там люди дрались периодически, вы знаете? Два капитана, причем один — женщина, метелят друг друга в фойе Останкино, редактор бросается их разнимать и зарабатывает сотрясение мозга… А я через все это прошел. Какой я после этого психолог… Это ведь даже не интересно — за Знатоками наблюдать. Там перестаешь смотреть по сторонам уже через месяц-другой. Такими играми нет смысла интересоваться, находясь внутри. Ими можно только жить.
— Зачем же тогда…? — задал Сан Сеич вполне резонный вопрос.
— Наркотик, — не менее веско ответил Гош. — Самореализация. Иначе я бы ушел, когда мне сведущие люди намекнули, что в телевизор я больше не попаду ни под каким видом. Все равно остался играть за кадром, во внутренних чемпионатах. У нас последний состав команды наполовину был из таких же, как я, отставных капитанов. Склочников и белых ворон. Кстати, единственная в своем роде клинически нормальная шестерка подобралась.
— Когда это было? — Сан Сеич опять подался вперед, ловя взгляд Гоша.
— Совсем недавно. Буквально за пару лет до.
— Значит, ты уже и это помнишь…
— Все бы отдал за то, чтобы променять этот кусок своей памяти на любой другой, — очень тихо сказал Гош. — Меняю графу «хобби» на «семейное положение». Или на «род занятий» — хотя бы.