— Да я не против, — улыбнулась Женя. — Все лучше, чем за ними из камышей в бинокль подглядывать.
Костя поперхнулся и с нарочитой старательностью принялся шарить линзами по заставе. Гош молча показал Жене большой палец.
— Может, попробуем другое место? — спросил он. — Допустим, вдоль железной дороги. Там, за Варшавкой.
— Далеко идти. Протопаем несколько часов, устанем, и тут патруль. Что дальше?
— Вот именно, — заметил Костя. — Даже если сможешь завести какую-нибудь машину и на ней поедешь, все равно хана. У них тачки быстрые. И вообще, Регуляторы, пешком в город соваться бессмысленно. Мечтать об этом не вредно, но реальная обстановка не располагает. Слишком у них высокая плотность охраны.
— Чего они так боятся? — спросила Женя. — Есть идеи?
— Себя, — коротко ответил Костя. — Вспомни Тулу.
— Самодовлеющий тоталитарный режим? — вслух задумался Гош. — По нынешним временам ничего странного. Очень даже может быть.
— Я вот думаю — одолеем мы этот город впятером, или нет? Все-таки, Тулу мы уконтрапупили.
— Знаешь, Костя, на самом деле главный мечтатель у нас именно ты. Кто тебе сказал, что мы Тулу одолели? Мы пробежали сквозь нее, распугав ничего не подозревающее мирное население. Задали собственный темп. Здесь этот номер не пройдет. Москва готовится к войне. Или уже воюет. Пусть даже, как ты правильно заметил, с собой. Но в любом случае, она готова к хорошей драке. И темп жизни в этом городе не тульский. Москвичи, пусть даже и тупые, будут реагировать очень быстро.
— Да я так… — вздохнул Костя.
— Пятеро идиотов с атомной бомбой без взрывателя — это Москве на ползуба, — добил его Гош.
— А что же тогда?
— Понятия не имею. Ближайшие сутки — лежать. Собирать информацию.
— Как же мне все это не нравится! — возмутился несправедливостью мира Костя. — И ведь не прошу ничего особенного — дайте пройти в родные Кузьминки! А тут на тебе — заграждения, танки, самоходная артиллерия…
— А ты сходи и попроси, чтобы тебя пустили, — невинным тоном посоветовала Женя.
— Это как? — изумился Костя, поворачиваясь к ней лицом.
— Просто, — сказала Женя. — Сходи и попроси.
Гош неспешно брел по осевой линии шоссе походкой усталого и совершенно не опасного человека. Между лопатками буквально жгло от взгляда Жени, которой вручили бинокль и определили в наблюдатели. По лбу пробегал нехороший холодный ветерок, навеваемый стеклянным равнодушием чужой оптики. Спине было легче — по ней градом катил пот, немного уравновешивая температурный режим. До заставы оставалось метров сто. Гош почувствовал, что невольно сбавляет шаг.
Застава не подавала ни малейших признаков жизни. Гош приблизился шагов на пятьдесят, остановился и закурил. Упер руки в бока, изобразил на лице небрежную ухмылку и принялся разглядывать технику и фортификацию. Нагло таращиться, демонстративно ворочая головой. Страх куда-то исчез — наверное, Гош уже тут освоился. В жизни ему так долго не приходилось стоять, глядя в чьи-то потенциально враждебные стволы. Да еще такие здоровые. Хотя вряд ли танковая пушка могла представлять для него какой-то вред. Гораздо опаснее мог оказаться танкист с автоматом, который сейчас откинет люк, и…
Задымился сигаретный фильтр. Гош выплюнул окурок на асфальт и затоптал его. Дальше по сценарию полагалось лезть к заставе вплотную и требовать объяснений. Но было в этой идее что-то изначально ущербное. Гош и так уже должен был озадачить москвичей дальше некуда. Одинокий парень в футболке и джинсах, без оружия и поклажи, да еще и пеший. Явление Георгия Дымова Непобедителя обалдевающему народу. Гош подумал, что он, со своей темной шевелюрой, редкий тип Георгия — так называемый «черный». Обычно Георгий Победоносец изображался на белом коне. А на черном почти никогда. Мысль привычно уцепилась за мелкие детальки и пошла копать глубже, выясняя, откуда могло в этой голове взяться такое знание. Пришлось немного себя осадить и вернуться к реальности.
Застава молчала и не шевелилась, Гош тоже. Первому игра в гляделки надоела гостю. Он наконец-то догадался, что правильнее всего сделать теперь. Правильнее всего было красиво выпендриться.
Гош сунул руки в карманы, повернулся к Москве спиной и двинулся по шоссе обратно.
Реакция не заставила себя ждать. На мосту что-то громко лязгнуло и оглушительный металлический голос из невидимого динамика рявкнул:
— Сто-я-а-ать!!!
Гош остановился. Невольно он похвалил себя за то, что не позволил никому другому занять свое нынешнее место. Костя так и рвался идти на переговоры. Да и Цыган был не прочь. Женя уверяла, что лучше нее просто никто не справится. Но Гош их всех задавил одним простейшим аргументом. «У меня, конечно, выдержка не идеальная, — сказал он. — Нервишки пошаливают, да и трусоват, честно говоря. Но согласитесь, Регуляторы, что объем знаний мой раза в три больше, чем ваш суммарный. Поэтому и выдумать я могу все, что угодно. А там придется быстро соображать». Вот и сообразил. Дождался.
— Руки!
Он медленно вытащил руки из карманов и поднял раскрытые ладони на уровень плеч.
— Сюда иди!
«Выполняем. Только не дрожать лицом. И не улыбаться. А то еще спросят — чего лыбишься, скотина? Знаем мы эти штучки. Стандартная прелюдия к удару в душу. Ничего, сейчас оценим, как тут у вас с глумлениями и издевательствами. Как это было у Кнышева? На пятнадцатом месте по степени удовольствия — трогательное умиление незащищенностью божьей твари. На шестнадцатом то же для лиц старше шестидесяти пяти лет. На семнадцатом то же, сжимая в руке тяжелый металлический предмет, например, монтировку… Кажется, с местами я что-то напутал. Конечно, на семнадцатом месте — глюки! О чем это я? Нет, ребята, не по зубам вам будет парень, который помнит, что он сержант-самоходчик. И у которого за поворотом спрятались тяжело вооруженные друзья. Удивительно: у меня — друзья. Да еще какие!».
На башне танка открылся люк, и из него выбрался совсем даже не страшный танкист с автоматом, а кто-то гибкий, дочерна загорелый, в одних шортах и кроссовках. Гош подошел вплотную и окинул взглядом местного представителя высокой договаривающейся стороны. Довольно симпатичный молодой человек, лет двадцати пяти. «Чем-то похож на Белого, только волосы не от рождения светлые, а выгорели на солнце. Интересно, как это он умудрился, если круглые сутки в башне прячется. Хотя нет, у них, конечно же, пересменка».