Стражник у ворот, увидев несущегося «гоблина», за которого совсем недавно натерпелся страху от начальства, тотчас подставил древко алебарды, подхватил растянувшегося беглеца за шиворот и выкрутил руку так, что в плече хрустнуло.
― Вот он! Я поймал! Поймааал! ― тут же доложился страж подоспевшему Томасу.
― Молодчага! Давай его сюда.
Паренек совсем пал духом, ноги его подкосились, склонившись, он выблевал весь свой завтрак на дорогу. Томас сгреб ослабевшее безвольное тело и крепко зажал под мышкой.
― Арестантская далеко?
― Вот сюда, сейчас дверь отопру.
Несколько поземных помещений башни служили временной темницей для преступников, пойманных на воровстве и мелком мошенничестве. Войдя через узкую, окованную чугуном дверь, они спустились вниз по сырым, зеленоватым от налета грибка ступеням. На боковых стенах, вдоль лестницы, мелкими каплями проступила вода, словно роса в поле перед рассветом, в промежутках между камнями расцвел белый пушок плесени. Оказавшись в нижней комнате, стражи укрепили в подставках чадящие факелы из тряпок пропитанных смолой. Обстановка подвала могла ввести в уныние даже стойкого жизнелюбца: усеянные засохшими бурыми пятнами серые обшарпанные стены, цепи с кандалами, ящики с инструментами, о предназначении которых не хотелось думать.
Преступника усадили на пол, ноги закрепили колодками, а руки заковали в цепи, привинченные к стенам.
― Ты мне сейчас все расскажешь, ― пообещал шериф перепуганному юноше. ― И то куда ты спрятал посох, и то, как смог расправиться один со всей охраной. Или не один? У тебя были сообщники? Говори.
Паренек будто очнулся, страх вернул ему утраченную живость.
― Но я… Я никого не убивал! Не могу даже понять… о чем вы вообще говорите!
― Значит, отпираемся. Так?
Томас встал и, прохаживаясь по комнате, невзначай заглядывал в ящики, нарочито громко звенел инструментами, от чего «гоблин» каждый раз непроизвольно вздрагивал.
― Я тебе напомню. Восемь дней назад ты выкрал посох Мира из часовни, что на Мендилском взгорье и перебил всех, кто его охранял. А ведь у тех стражников были малые дети, у одного – жена беременная, как узнала – выкинула плод и умерла в горячке. Я уже молчу про то, что война может начаться, если эта палка вовремя не найдется. ― Шериф выудил длинные щипцы и принялся задумчиво их разглядывать. ― Знаешь, дружок, я не любитель таких вот дознаний, мясницкое это ремесло. Но если для дела нужно…
― Я никого не убивал! ― в отчаянии закричал пленник. ― И я не вор! Не вор, ― размазывая слезы и сопли по курносому лицу, настойчиво твердил паренек. Цепи, тянувшиеся от запястий, отдавали глухим звоном при каждом его движении.
― Ну, знаешь… Ты не оставляешь мне выбора, ― вздохнул шериф.
Все это время Агнор молча стоял рядом, скрестив руки на груди.
― Конечно, не вор, ― вдруг склонившись, вкрадчиво обратился он к мальчишке. ― Расскажи, где ты нашел эту шкуру?
Обрадовавшись, что хоть кто-то выразил ему доверие, пусть даже и ненавистный эльф (сейчас он ему вдруг показался самым добрым на свете существом) паренек скороговоркой выпалил:
― Хвостик нашел – это моя собака. Я бродил вдоль берега, искал, ну, вещи всякие хорошие, которые по ошибке в канавы попадают. А Хвостик начал под ивушкой рыть. Я зову – он не идет, роет что-то. Смотрю, а там, под илом, эта штука. Я подумал, что можно нацепить ее на себя и друзей разыграть, всем бы понравилось. И ведь весело было же. ― По веснушчатым щекам снова потекли крупные слезы.
― Думаю, он не лжет, ― сделал вывод Агнор и снова обратился к пленнику: ― Ты запомнил то место, где обнаружил шкуру? Сможешь указать на него?
― Да! Конечно! Под большим деревом, у стены! На его ветках удобно раскачиваться! ― Допрашиваемый с надежной посмотрел на Томаса и заверил, что обязательно проведет их к тому месту. Чутьем он определил, что у здоровенного шерифа здесь полномочий больше и приложил все силы, чтобы убедить в своей правоте.
Глава 10
Прохожие останавливались и назойливо разглядывали необычную процессию, большинство участников коей были им хорошо известны.