― А мне это не интересно - достаточно знать, что пустить им кровь так же просто как и людям в случае чего. Скажу честно, хоть и раздражает он меня очень, но парень он головастый: носом будет рыть землю, а своего добьется. Я этим воспользуюсь. Слава ведь все равно на двоих. И награду мне король обещал ого-го какую.
― Будем надеяться, все так и будет. Замолвишь обо мне словечко перед Его Величеством?
― Само собой!
― Спасибо. Знаешь, я не люблю эльфов, их внешность лжива. Нрав и образ жизни всегда оставляет следы на лицах людей морщинками, едва заметными складочками: можно догадаться, что этот имеет склонность к неискренности, а тот – напротив – доверчив без меры. А они словно застывшие фрески, не знаешь чего ждать: протянутой руки или кинжала в сердце. И еще я скажу тебе честно, недооцениваешь ты своего напарника. Он еще себя проявит, не расслабляйся. Вот сколько тебе лет?
― Тридцать, а что?
― Сейчас ты умеешь больше чем в двадцать. А они живут столетиями и не сидят без дела: все время узнают что-то новое, оттачивают умения, но при этом их мудрость не приходит рука об руку с немощью как у людей. Они очень опасны и всегда поступают по-своему.
Не успел хозяин договорить, как вбежал испуганный юноша и спешно поведал, что гость исчез, как в воздухе растворился.
― Как это исчез?! ― Томас подорвался с места, едва не опрокинув тяжелый стол. Вино из чаш расплескалось на скатерть багровыми пятнами.
― Мы искали, но...
― Я сейчас! ― исчезая в дверях, крикнул шериф.
Глава 11
Теплым медом сочились лучи сквозь ветви, наполняя приглушенным сиянием потемневшие своды леса, мягко касались трав, разливались по ним бликами густого янтарного оттенка. Ветер пригладил изумрудные кроны, тихо прошептал засыпающей листве слова любви. Раскрылись к вечеру белые бутоны окалиса, наполнив воздух едва уловимым нежным запахом, ночные птицы робко перекликались вдали. Что-то небывало грустное слышалось сегодня в переливах их звонких голосов.
Латиэнь, красивая и желанная стоит рядом. Сердце Агнора то замирает, то ускоряет ход, откликаясь на изящный поворот белой шеи, небрежный жест руки, отклонившей упавшую на лицо светлую прядь. Как это странно, знать друг друга так долго и только теперь словно увидеть впервые. Он готов отдать все, что имеет лишь бы сделать ее счастливой. Почему же в ее глазах слезы?
― Что печалит твое сердце?
― Сегодня расцвела сальвия в подлеске, как и в тот день. В тот день, когда пришла скорбная весть, что отец мой не вернулся с поля брани…
Агнор помнит эту войну, он был там. Решающая битва в ночи, бурлящий дикий хаос, руки с жадностью кромсающие тела его братьев; пустые, без выражения глаза, опьяненные кровью и собственной звериной яростью; рты перекошены в боевом кличе. Люди, тяжелые, неловкие, но их много, очень много. Под ногами скользко от крови. Удивленное лицо молодого человека, почти ребенка, который бережно ощупывает перламутровые внутренности, выпавшие из вспоротого живота. Жаль. Но поле боя – не место для милосердия.
― Я… скорблю о твоей потере.
Он видел, как все произошло, но никогда не расскажет. Человек склонился над павшим врагом, оглядываясь, второпях снимает золотой обруч с отрубленной головы, клок светлых волос, таких же как у Латиэль, случайно вырванный жадной рукой, падает в грязь.
― Если бы это было так! Но ты продолжаешь содействовать людям в их делах, не гнушаешься осквернить себя общением с низостью их душ.
― Война окончена, завет мира начертан и нам нельзя отвергать навязанные им условия. Кто-то должен взять на себя эту ношу.
― Мир. Как долго продлиться вынужденное фальшивое перемирие? Люди подобны тысячеголовой змее из древней легенды. Отсечешь одну голову – на ее месте появится несколько. Они быстрее достигают зрелости и множатся как серые полевки зернохранилище и мушки вокруг испорченных плодов. На месте убитого воина через двадцать лет встанут трое! Если их не остановить, нас уничтожат. Пусть же грянет война, пока мы в силах, а они не расплодились настолько, что не останется под этим небом для нас места!
Безумный жар ее речей порожден скорбью, Агнор знает, любимая добра, великодушна и, по зрелом размышлении, отречется от сказанного.