Томасу не спалось. Вспомнились родители - молодыми, сильными и веселыми; дом, в котором он вырос. Сейчас они, как никогда, нуждаются в своем сыне, а он торчит здесь и ничем не может помочь. Он ярко представил, как ночью, когда все мирно спят, дом проседает и падает в реку. Вода подхватывает обломки и несет быстрым течением к порогам. Мать же совсем не умеет плавать, в потоке ей не выжить, а отец слишком слаб, чтобы ее спасти! Томас яростно встряхнул головой. Да нет же. Скорее всего, родители перебрались в соседнее селение, к племяшкам, пока не укрепят берег. Но, даже если так, старикам жить в чужом доме тяжко. Решить их проблемы он сможет не раньше, чем закончится катавасия с посохом. А если не закончится? Тогда его мобилизуют, и на несколько лет про это вообще придется забыть. А если он погибнет – родители умрут в нищете без опоры на старости, потому что других детей не нажили. Ух, надо подумать о чем-то другом, так можно и умом поехать.
После драки Томас если не зауважал напарника, то хотя бы стал меньше ненавидеть. Наверное, потому что из поединка сам вышел победителем, хотя противник и превосходил его мастерством. Прежде напарник не реагировал на подколки, чем как бы показывал свое превосходство. Ха, теперь он поймет, кто здесь крут. В любом случае, как бы ни пошли дела в будущем, мысль о том, он смог навалять эльфу, а не наоборот, Томаса всегда будет согревать. А то, что тот расхныкался, то вполне понятно и простительно: бабы еще никого до добра не доводили. Интересно, какая из себя его невеста? Наверное, такая же, как и все эльфийки – смазливая мордашка и непривлекательное худосочное тельце. То ли дело Тина, дочь скорняка. Груди у нее как две тыквы, круглые и упругие на ощупь. Ласковая. Вот это настоящая женщина. Да… Жаль, приданое невелико.
Оно, конечно, хорошо бы сторожить по очереди. Хотя, зачем?.. Места здесь отродясь тихие. В кустах самозабвенно выводил брачную песенку одинокий сверчок. Ветер шелестел листьями кривых низкорослых кустов. Томас ощутил, что проваливается в сон.
Из тяжелого забытья его вырвал резкий окрик:
― Вставай! Нападение!
Томас резко сел и протер лицо ладонями: никак не мог отличить явь от тени. Догоравший костер выхватывал из тьмы мелькающие части огромных тел, но главное происходило где-то дальше, вне приделов угасающего света. Что-то, влажно чавкнув, шлепнулось о землю, в лицо Томасу брызнуло теплым. Кровь? Хорошо, что ножны на ночь не отстегивал. Едва он успел расчехлить меч, как перед самым своим лицом увидел оскаленную, искаженную ненавистью морду гоблина - тварь тянулась к шее… Получай! Столкнув с себя здоровую тушу трепыхающегося в агонии врага, шериф вскочил и швырнул охапку хвороста в костер. Огонь с гудением взвился к небу, ярко осветив место сражения. Гоблины, вооруженные кто секирой, кто дубиной тесно сгрудились вокруг Агнора, и напористо пытались достать, но тот, судя по всему, успешно уворачивался от ударов. Томас наскочил на гоблинов с тыла, успев проткнуть мечом двоих, пока уродцы не смекнули, что к чему. Когда смекнули – стало не до шуток. Шериф махался мечом почти вслепую, красноватых бликов едва хватало, чтобы разглядеть в последний момент и отбить лапищу, занесенную для удара.
Не желая рисковать понапрасну, гоблины прибегли к хитрости.
― Эй, они сцут в мой костер! Я же теперь ни хрена не увижу! ― возопил Томас.
Раскаленные дрова яростно зашипели, в воздух поднялось облако вонючего дыма. Тьма сгустилась, но только для шерифа. Вертясь на одном месте с выставленным вперед мечом, он чувствовал себя слепой лисицей, которую охотники травят собаками.
― Я вижу! Бьемся спиной к спине! ― Из темноты вдруг вынырнул эльф и стал рядом.
Вдали испуганно ржали лошади. Помочь им не было возможности – самим бы не сгинуть. Томасу однажды приходилось иметь дело с гоблинами, но эти по свирепости превосходили тех в разы. Скоро Томас приловчился угадывать колебания воздуха: несколько раз он удачно увернулся от чего-то тяжелого, мощно рассекшего пространство вблизи. Ткнув наугад клинком, он глубоко проколол жилистый торс нападающего. Раненый гоблин зашелся громким злобным рычанием. Последнее, что успел ощутить шериф – скала обрушилась на его голову и придавила к земле.
Глава 5