— Кажется, здесь никого нет, — сказал второй агент, водя винтовкой «вестерна» из стороны в сторону. — ОН как сквозь землю провалился, ублюдок чёртов!
— Нужно найти чёрный ход, я голову даю на отсечение, что он попытается прорваться наружу, — Джейсон осторожно двигался вперёд. — За этим залом должен быть ещё комнаты…
Они прошли по центральному проходу между рядами поддонов, посекундно оглядываясь и вскидывая оружие. Никто не хотел, чтобы Джек свалился на голову как нежданно-негаданный снег в мае. Джентри прислушивался к каждому шороху. Но, окромя с писком разбегающихся мышей, здесь никого не было. Наконец они упёрлись в спрятанную в глубине помещения дверь. Дверь была чуть приоткрыта. Выломанный замок валялся тут же на полу. Джентри опустил взгляд. Пол был истоптан так, словно здесь резвилась целая банда отплясывающих канкан подвыпивших матросов. В пыли, среди отпечатков множества следов их собственные ничем не выделялись. Чёрт! Здесь часто бывают гости…
Толкнув дверь рукой, инспектор отступил на шаг назад. Винтовки послушно выглядывали из-за его плеч. Дверь со скрипом отворилась. На пороге мелькнули чьи-то силуэты, послышался едва слышимый шёпот, замелькал приглушенный свет фонаря. У Джейсона едва не опустились руки, когда он понял, кто скрывается за дверью.
— Морган, это мы, — в голосе Джентри отчётливо звучало неверие. Куда, дьявол его забери, девался Попрыгунчик? Не мог же он в воздухе раствориться?!.
— Джейсон? Джейсон, не вздумайте пальнуть! Это мы!..
В загромождённый издающими пряный аромат мешками зал торопливо вошли возглавляемые близоруко щурящимся Морганом полицейские. Некоторое время все в глубочайшем изумлении пялились друг на друга. Джейсон с трудом находил слова. Он хрипло сказал:
— Полагаю, у чёрного хода вы его не обнаружили…
— Сэр, дверь была заперта изнутри, — сказал один из агентов, Моррис. От него всё ещё за милю разило обильно пролитым на затасканную одежду дешёвым виски. — Нам пришлось её взламывать.
— Мы думали, что он до сих пор в главном зале, пока не увидели эту дверь, — Флеминг виновато развёл руками. — Джейсон, что происходит? Ты можешь мне объяснить, ради всего святого? Кого мы ловим, Виктора Стокера? Не мог же этот тип…
— Раствориться в воздухе… — Джейсон засунул револьвер за пояс. Его всего трясло. И отнюдь не от холода. Перед внутренним взором до сих пор стояли выпуклые, усеянные багровыми прожилками глаза Джека. Неестественно огромные, полные нечеловеческого безумия, с необычными вертикальными зрачками. Нечеловеческие глаза.
— Вызови группу Фрезера. Пусть здесь обнюхают каждый вонючий закуток, осмотрят каждый квадратный дюйм, просеют через решето каждую крупинку этой чёртовой пыли, но скажут мне, как он смог уйти от нас?!!
Глава 2
Под пристальным изучающим взглядом холодных голубых глаз Катрин Гиллрой Элен чувствовала себя совсем маленькой нашкодившей девочкой. Она живо вспомнила себя в детском возрасте, когда за бесконечные проказы то и дело попадала на ковёр к тогда ещё живой бабушке. Снова это чувство полной беспомощности, стыда, смущения и желания с головой спрятаться в какую-нибудь глубокую норку. Но если после череды выговоров и наставлений тон бабушки менялся, превращаясь из нарочито строгого в ласковый и насмешливый, то высокий, избавленный от эмоций голос миссис Гиллрой оставался студёным как зимняя стужа.
И глаза Катрин Гиллрой, так похожие на два ледяных кристальных кусочка, не спешили оттаивать. Миссис Гиллрой была высокой худощавой женщиной, с тонкими холёными пальцами, идеально уложенной высокой причёской и породистым высокомерным лицом. Холодные голубые глаза, тонкий нос, бледные поджатые губы. Ни капли тепла, ни грамма сострадания во взгляде. Дорогое, изысканного покроя роскошное платье, золотые, украшенные сапфирами серьги, жемчужное колье, охватывающее высокую лебединую шею. Катрин походила на одну из придворных дам с когда-то виденной Элен в музее Средневекового искусства картины Моруа «Королева Беатрикс со свитой». Впрочем, с подобной осанкой и манерой держаться миссис Гиллрой с успехом подошла бы и на роль королевы. Элен совсем некстати подумала, что её голубоглазая хозяйка вполне смогла бы играть Беатрикс в новой постановке Вертонского Большого Театра.
— Милочка, вы меня слушаете? У меня сложилось впечатление, что вы игнорируете сказанные мною слова. Перестаньте витать в облаках. Не думала, что вы настолько легкомысленны, — Катрин холодно взглянула на Элен снизу вверх.
Девушка, вытянувшаяся в струнку перед сидевшей в кресле с высокой прямой спинкой миссис Гиллрой, покраснела. Она едва не опустила голову, судорожно вцепившись в сумочку обеими руками. Но что-то ей подсказало, что отведи она взор от пристальных, обжигающих холодом глаз этой женщины и всё закончится в ту же минуту. Она проиграет и получит отворот поворот. Нужно быть твёрже, сильнее. Такой же твёрдой и неуступчивой, как застывший в голубых глазах Катрин Гиллрой лёд.
— Прошу меня извинить, мадам, но я невольно отвлеклась. У вас очень красивый дом, и я имела неосторожность засмотреться. Я вас очень внимательно слушаю.
Несколько томительных секунд Катрин, не моргая, смотрела на Элен. Девушка стоически не отводила своих больших карих глаз. Она старалась выглядеть такой же невозмутимой, хотя внутри вся сжалась, словно в ожидании удара. Наконец бледные губы Катрин тронула тень лёгкой улыбки. Скорее даже намёка на улыбку. Элен сильно сомневалась, может ли эта женщина вообще улыбаться.
— Да, у нас красивый дом, милочка. Этот особняк — фамильное наследство моего мужа. Дом достался отцу Джеймса более сорока лет назад. И с тех пор он служит надёжным убежищем нашей семье. А как живёте вы, мисс Харт? У вас большой дом?
Элен опешила. Она совсем не ожидала подобного поворота разговора. Обычно у нанимающихся в услужение девушек хозяева не интересуются их жилищными условиями. Странно.
— Простите, миссис Гиллрой, — девушка медлила, подбирая слова. — Я из обычной рабочей семьи, и наш дом ну никак не может сравниться с вашим. Мы отнюдь не богаты…
— Ещё бы, милочка, иначе ты бы не стояла сейчас передо мной в моём доме, — Катрин изогнула тонкую выщипленную бровь. Элен, глядя на неё, подумала, что вся эта высокомерная холёная женщина какая-то… тонкая. Тонкая в кости, тонкая талия, тонкие губы, нос, брови. Поймав холодный взгляд льдисто-голубых глаз, девушка окончательно смутилась. — Мне хочется знать, как ты живёшь, дитя. Я должна знать о тебе как можно больше. На определённое время ты станешь частью МОЕГО дома и будешь вынуждена следовать установленным в нём правилам. И мне необходимо знать твоё отношение к домашнему быту. А ничто не скажет о человеке больше, чем ЕГО дом. Но поскольку я лишена возможности лично увидеть твой дом, ты сама мне всё расскажешь. И учти, я сразу распознаю ложь.
Элен с трудом проглотила вставший в горле противный комок. Внезапно она ощутила себя в этой шикарной, великолепно обставленной дорогой мебелью, освещённой электрическими лампами гостиной, согреваемой огромным пышущим камином, невзрачной серой мышкой. Она, вполне заурядная девушка из обычной семьи, каких тысячи, в простенькой одежде, стояла на толстенном ворсистом ковре под неумолимым взором властной хозяйки этого старинного особняка и краснела как вызванная к доске нерадивая школьница, не выучившая урок.
— Ну… Мы живём в Фабричном районе, на улице Шестерёнок. Почти в самом конце… дальше начинается Портовый район. Когда ветер дует с запада, он приносит запахи Магны…
— Полагаю, не самые приятные.
— Когда как, миссис Гиллрой. Всё зависит от времени года. В разгар сезона рыбной ловли с Пирсов несёт, конечно, не очень…