Понятно отсюда, почему это имя сделалось обычным обозначением загробного места мучений для безбожников и нераскаянных грешников, в противоположность раю. Существенною принадлежностью этого места мучений и орудием последних являлся огонь — о(Ис. LXVI:24; Мрк. ИХ, 48. 48; Лк. VI, 24). E, по видимому, брахилогическая конструкция, предполагающая дополнение о(Zahn). Или — как понимают некоторые — в смысле: повинен(приговору судьи), заслуживает (приговора): «в геенну огненную».
Если «гнев» по своему нравственному вменению приравнивается к убийству, то отсюда вытекает не только — что ясно без нарочитых разъяснений — обязанность всеми мерами воздерживаться от гнева, но также и обязанность остерегаться подавать самый повод к тому, чтобы со стороны «брата» возникало подобное настроение неприязни и вражды. Если же последнее уже совершилось, то необходимо тот час же принять меры к устранению этого повода и к восстановлению нарушенных братских отношений. Эта всеобщая обязанность, вытекающая из предшествующего раскрытия братоубийственного существа «гнева» (ὖст. 23), характеризуется далее (ст. 23–25) примерным указанием двух конкретных случаев, наглядно изображающих необходимую важность и неотложную обязательность взаимного примирения.
ὖῃ, ῇ, , ὕ, , ὼ.
Аще убо принесеши даръ твой ко алтарю и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред алтарем и шед прежде смирися с братом твоим, а тогда пришед принеси дар твой.
Первый пример представляет тот случай, когда израильтянин, ища примирения с Богом и милости Иеговы, предстал уже со своим жертвенным даром (ᾶозначает всякого рода жертву. Мф. VIII:4; XV, 5; XXIII, 8) в храме , т. е. находится уже у барьера, отделявшего двор израильтян от двора священнического, и жертвенник всесожжений, центральный пункт ветхозаветного храмового культа, возвышался в расстоянии всего 11 локтей на запад от принесшего да[48].
В состоянии сосредоточенности и самоуглубления, ожидая лишь момента, когда священник примет дар предстоящего и — с соблюдением узаконенных обрядов — вознесет его на жертвенник, — израильтянин в данном положении, (или ) именно здесь, вспоминает, что его на него (), т. е. иметь основание или повод считать себя обиженными или оскорбленным чем-либо и как-либо со стороны принесшего дар, а последнего — виновными пред собою (ср. Мрк. XI:25; Деян. XXIV:19; Апок. II:4, 14, 20), питает против него неприязненные или даже враждебный чувств[49]. Если принесший жертвенный дар вспомнит нечто подобное, то он, по слову Господа, уже не имеет права принести жертву, прежде чем не примирится со своими братом, т. е. прежде чем он не устранит так или иначе причины или повода ко вражде и не восстановит нарушенного мира. Так как здесь характеризуется закон христианской любви и милостивости (ср. Мф. IX:13; XII, 7), для коего нет пределов и ограничений в каких-либо юридических расчетах и соображениях (ср. Мф. XVIII:22), а, все проистекает из движений и побуждений братски любящего сердца (ср. Мф. XVIII:35), то и в данном случае не дается в словах Господа никаких оснований для ограничительных предположений, и напрасными являются вопросы: не разумеется ли здесь действительная обида, нанесенная «брату» со стороны принесшего дар, не имеется ли в виду здесь исключительно обидчик, так как обиженному и непристойно и неудобно идти с предложением примирения к обидевшему его, ибо такой поступок может иногда подать повод к еще большим новым оскорблениям и т. д[50]. Господь обращается исключительно к сердцу и совести человека в момент их высшего просветления пред лицом Божиим и в состоянии полной отрешенности и свободы христианина от земных, грубо эгоистических чувствований и изощренности и чуткости к великости и важности своих грехов пред Богом (ср. Мф. VI:12). Пусть же пред его совестью в такие моменты внутреннего подъема станет вопрос о том, не дал ли он сам повода к нарушению братского мира, и пусть это настроение вдохновляет его к дальнейшему поведению, когда для человека важнее всего очистить свою совесть пред лицом величия всесвятого Бога, а не отстоять свою правоту пред людьми, чтобы сохранить свое мнимое достоинство. Таким образом, наставление о примирении имеет абсолютный религиозно-нравственный характер. Основной смысл его таков: Бог мира принимает приношения и жертвы только миротворцев (ст. 9), — людей, которые не только сами не поддаются страстным движениям гнева и вражды, но все усилия направляют к тому, чтобы и в сердце «брата» погасить пламя вражды и ненависти, т. е. не только сами склонны к примирению, но и «брата» своего располагают к тому же. Только с подобными людьми Господь входить в общение, только им являет Свою милость и прощени[51].
49
Сирский синанский, куртоновский и Нешитто в передаче предлагают собственно экзегетическое истолкование этого выражения: питает злобу, мстительные чувства против тебя. К этому переводу примыкает и армянский: «имеет нечто враждебное против тебя». Мемфисский переводит грубее: «что спорный процесс существует между тобою и твоим братом».
50
Ср. объяснение св. И.
51
А потому напрасны попытки сблизить в данном пункте учение Господа с учением раввинистическим. В раввинистической литературе мы читаем, что приношение жертвы, даже представленной уже к алтарю, в некоторых случаях не только откладывалось, но и самая жертва отвергалась. Но последнее происходило именно в том случае, если в указанный момент открывался в предназначенном для жертвы животном физический недостаток, или какой-нибудь другой порок, из-за чего по закону оно не могло быть принесено в жертву; или — если открывалась физическая нечистота (напр., истечения) в самом лице, принесшем жертву, так что оно становилось неспособным принести дар в этот момент. О таких вещах, препятствовавших принесению жертвы, уже представленной к алтарю, еврейские законники говорят много. Но среди этих вещей мы вовсе не встречаем того, о чем говорит здесь Спаситель. Lightgoot, р. 114. В раввинистической литературе иногда говорится о том, что неправедно удержанное или похищенное у брата должно быть возвращено, чтобы жертва «была принята Богом. Например, «жертва не должна быть приносима за грех если то, что (неправедно) удержано не будет сначала возвращено или хозяину или священнику» (Maimon. in Gezelah, с. 8). Вообще у раввинов здесь имеется в виду исключительно материальный ущерб и предписывается простое восстановление справедливости, которое могло быть исполнено без милосердного внутреннего расположения и братски настроенного сердца (Ibid., р. 113 и 114).