Невозмутимость благодушного терпения и готовность послужить пользе и нуждам ближнего или общества обнаруживает христианин и в виду и по случаю всякого рода принудительного требования услуги при исполнении общественных и государственных повинностей. Если в таких случаях христианин даже отвлекается от своих личных или семейных обязанностей; если разумеемые услуги и повинности обременительны и тяжелы для него, — последователь Господа несет их без ропота и неудовольствия, выполняет «не за страх, но за совесть», твердостью духа и теплотою христианской благотворительности возвышает внешне-принудительную повинность в сознательно выполняемый нравственный долг и личный подвиг, и не только не обнаруживает стремления лишь формально выполнить налагаемую на него обязанность, но проявляет готовность сделать лучше и больше, чем требуется. Общая мысль выражается Господом снова в конкретном примере, взятом из области тогдашних государственных повинностей. (от из персидского ankâr нарочный, курьер) как в греческом, так и раввинистическом языке означало прежде всего: нести службу курьерскую или по части транспорта, а затем: принуждать, заставить нести указанную повинность. В дальнейшем это слово могло означать: вынуждать кого-либо к услуге. В отличие от (ср. Тит. III:13; 3 Иоан.:6), которое означало: сопровождать кого-либо для выражения почтения, любви и уважения, — звучало несравненно резче, и говорило не о побуждении долга, но о вынуждении насилием. (Ср. св. Златоуста: пояти по силе — значит влечь кого неправедно, без всякой причины и с обидою). Этим самым глаголом как у ев. Мф. (XXVII, 32), так и у Мрк. (XV, 21) обозначено действие воинов, принудивших, заставивших Симона Киринеанина нести до Голгофы крест Господа, изнемогающего под его тяжесть[85]. — слово латинского происхождения, встречающееся у позднейших писателей — Поливия, Плутарха, Страбона. Подобно , оно встречается и в позднейшей иудейской литературе — в Таргуме, Вавилонском Талмуде, в Мидрашах. В Новом Завете — только здесь. Римская миля 1000 шагам, 8 стадиям, 1478,5 метрам. Последователь Господа на внешнее принуждение к услуге отвечает добровольною готовностью исполнить гораздо большее, — имея в виду всегда человека, нуждающегося в таковой услуге, его грубость и требовательность препобеждая мягкостью, уступчивостью и предупредительностью. Пусть дело идет даже об исполнении гражданских или общественных повинностей, — конкретно требования предъявляются определенными лицами (ὅ… ’ ), — и Христианин препобеждает формализм должностных лиц искренностью своей отзывчивости, своим мягко-деликатным, воодушевленным исполнением под час и неприятного для него долга, — быть может, даже отвлекаясь от своего серьезного дела… Наконец, нравственное давление на человека оказывает и тот, кто просит его об одолжении или желает получить взаимообразно, — хотя бы при этом просящий и не доходил до безъочства (Лк. XI:8: ), т. е до прямой докучливости, назойливости. А заимодавцу невольно может приходить на мысль следующее, практически бесспорное, наблюдение Сираха: «многие считают заем находкой и причиняют огорчение тем, которые помогли им. Доколе не получить, он будет целовать руку его и из-за денег ближнего смирит голос; а в срок отдачи он будет протягивать время и будет отвечать уныло и жаловаться на время. Если он будет в состоянии, то едва половину принесет — и это вменит ему в находку; а если будет не в состоянии, то заимодавец лишился своих денег и без причины приобрел себе врага в нем: он воздаст ему проклятиями и бранью и вместо почтения воздаст бесчестием. Многие по причине такого лукавства уклоняются от ссуды, опасаясь напрасно потерпеть утрату» (XXIX, 4—10). И в случаях такого или подобного насилия Господь заповедует отвечать не раздражением и отказом, но охотной готовностью в полной мере удовлетворить просящего. ев. Луки еще определеннее характеризует абсолютность евангельского требования, в отличие от ветхозаветной ограниченности и условности, предписывавшей, например, «давать доброму и не помогать грешнику» (Сир. XII:7), «раздавать хлебы свои при гробе праведных, но не давать грешникам» (Товит. IV, 17).
85
Геродот и Ксенофонт говорят о персидских . Слово — персидского происхождения и означает царских курьеров. От образовался глагол , который — кроме данного места (Мф. V:41) — употребляется еще Мф. V, 32 Мрк. XV:21, в значении принуждать кого-либо к чему-либо. В глагольной форме слово употребляется уже у Менандра († 290 до Р. X.), два раза мы встречаем его на одном папирусе (от 252 г. до Р. X.). Его употребление в египетском диалекте греческого языка удостоверяется одною надписью от 49 г. до Р. X. Эти и другие факты удостоверяют, что слово, первоначально употреблявшееся только в применении к персидскому быту, уже в III столетии до Р. X. получило более общий смысл, хотя — как видно из упомянутого папируса, надписи и Иосифа Флавия, — оно долго сохраняло еще технический оттенок. См. подробнее A. Deissmann, Bible Studies. 2 Edition. Edinburgh, 1909, p. 86–87.