В руках он держал шляпу, словно собирался выйти на улицу. Он тотчас же воспользовался этим обстоятельством, чтобы объяснить свое присутствие у двери.
— Уж не испугал ли я вас? — спросил он.
— Да, немного.
— Мне очень неприятно и совестно. Я только хотел отворить дверь, чтобы сообщить вам, что я ухожу. Я получил записку от одной дамы, прелестной особы, с которой желал бы познакомить вас. Она в такой тревоге, бедняжка. У нее есть маленькие долги, и неблагородные торговцы требуют денег, а муж ее… О Боже мой, муж вовсе ее не стоит! А она прелестное созданье! Вы немножко напоминаете мне ее, так же держите голову, как она. Я схожу не более чем на полчаса. Не могу ли чем служить вам? У вас такой утомленный вид. Пожалуйста, позвольте мне прислать вам шампанского? Не угодно? В таком случае обещайте мне, что вы потребуете, когда что-нибудь вам понадобится. До свидания, мой прелестный друг, до свидания!
Как только он вышел, я затворила дверь и опустилась на стул, чтобы несколько успокоиться.
Он наблюдал за моими поисками в книжном шкафу! Он, друг моего мужа, человек, знающий, где можно найти ключ к открытию тайны, наблюдал за мной! Нет больше сомнения, ключ к тайне должен быть здесь. Майор Фиц-Дэвид указал мне место, в котором он хранится.
Я с равнодушием посмотрела на все вещи, находившиеся у четвертой стены, мною еще не осмотренной. Без малейшего любопытства окинула глазами маленькие изящные безделушки на столах и на камине, которые при других обстоятельствах возбудили бы во мне немалые подозрения. Даже акварельные рисунки не заинтересовали меня при настоящем расположении духа. Я только подумала, что это, может быть, портреты мимолетных богинь чувственного майора, и больше не обращала на них внимания. В этой комнате интересовал только книжный шкаф, а в этом я была теперь убеждена. Я встала и взяла лестницу, твердо решив начать свои поиски с верхней полки.
Направляясь к лестнице, я прошла мимо стола, на котором майор Фиц-Дэвид оставил к моим услугам свои ключи.
Самый маленький из двух ключей напомнил мне о шкафчиках под книжными полками. Странно, что я совсем забыла о них. Смутное недоверие, безотчетное подозрение возникло в моей душе при виде запертых дверок. Я оставила лестницу на ее прежнем месте и принялась изучать шкафчики.
Их было три. Когда я открыла первый, пение наверху смолкло. В продолжение нескольких минут в наступившей тишине было что-то тяжелое, подавляющее. Вероятно, мои нервы были до предела напряжены. Первый шум, раздававшийся в доме, — а это был скрип мужских сапог на лестнице, — заставил меня вздрогнуть. Мужчина, спускавшийся с лестницы, был, без сомнения, учитель пения, окончивший свой урок. Я слышала, как дверь захлопнулась за ним, и при этом столь обыкновенном звуке я содрогнулась, точно услышав что-то ужасное. Наступила снова тишина. Я несколько успокоилась и начала осмотр с первого шкафчика.
В нем было два отделения. В верхнем не было ничего, кроме ящиков с сигарами, аккуратно расставленных рядами; второе было занято коллекцией раковин, валявшихся в беспорядке. Майор, как видно, гораздо больше дорожил своими сигарами, чем раковинами. Я старательно осмотрела это отделение, полагая, что здесь может встретиться что-нибудь для меня интересное, но в нем не оказалось ничего, кроме раковин.
Когда я открыла второй шкафчик, то мне показалось, что стемнело.
Я посмотрела в окно. До вечера еще было далеко, но потемнело от туч, заволакивающих небо. Крупные капли дождя стучали в окно, и осенний ветер свистел во дворе. Я поправила огонь в камине, прежде чем снова принялась за дело. Мои нервы совсем расходились, я вся дрожала, когда возвратилась к шкафчику. Мои руки тряслись, я не понимала, что со мной творится.
Во втором шкафчике, в верхнем отделении, я увидела прелестные камеи, еще не отделанные, разложенные на подносах, обложенных ватой. В одном углу из-под них выглядывали небольшие рукописи, вероятно каталог камей, и больше ничего!
Открыв нижнее отделение, я нашла в нем более драгоценные редкости: разные изделия из слоновой кости и образцы редких китайских шелков. Меня начинали утомлять все сокровища майора. Чем дольше я искала, тем дальше, казалось, отдалялась от предмета моих стремлений. Затворив дверку второго шкафчика, я остановилась в недоумении, открывать ли мне третий и продолжать ли в нем поиски.
После краткого размышления я решила, что, раз начав осмотр нижних шкафчиков, следовало уж и окончить его. Итак, я отворила последний.
На верхней полке представилась мне в одиноком величии большая книга в роскошном переплете. По своему формату она не имела ничего общего с современными книгами. Переплет ее был голубой, бархатный, с серебряными застежками великолепного фасона и с таким же замком, чтобы защитить ее от любопытных взоров. Когда я взяла ее в руки, то увидела, что замок был не заперт.