— Я понимаю, что вы хотите отказать нам от квартиры, — сказала я. — Какой срок назначаете вы нам?
Хозяйка выразила свой сестринский протест, протянув мне свою длинную, костлявую, красную руку.
— Нет, — сказала она. — Оставьте этот тон, оставьте этот взгляд. Немудрено, что вы встревожены, немудрено, что вы рассержены, но постарайтесь, пожалуйста, овладеть собой. Я обращаюсь к вашему здравому смыслу: положим, что я назначу вам для выезда недельный срок. Почему вам не смотреть на меня как на друга? Вы не знаете, какую жестокую жертву я принесла для вас.
— Вы! — воскликнула я. — Какую жертву?
— Какую жертву? — повторила хозяйка. — Я унизила свое достоинство, я уронила свое самоуважение. — Она остановилась на минуту и схватила мою руку в неудержимом порыве дружбы. — О, бедная моя, я узнала все! Вы обмануты негодяем, вы такая же замужняя, как я.
Я вырвала у нее руку и в негодовании вскочила со стула.
— С ума вы сошли? — спросила я.
Хозяйка подняла глаза к потолку с видом мученицы, добровольно подвергающейся пытке.
— Да, я сама начинаю думать, что я сошла с ума. Действительно, надо потерять рассудок, чтобы служить женщине неблагодарной, женщине, которая не ценит сестринского и христианского самопожертвования. Хорошо! Я не сделаю этого вторично. Да простит мне Господь, но я не сделаю этого вторично.
— Чего вы не сделаете вторично?
— Не буду шпионить за вашей свекровью, — воскликнула она, внезапно выйдя из роли мученицы и превратившись в фурию. — Я краснею, когда вспоминаю о том, что я сделала. Я проследила эту почтеннейшую особу до самой двери ее квартиры.
До сих пор гордость поддерживала меня, но при последних словах я беспомощно опустилась на стул, не скрывая более своего испуга и волнения.
— Я мигнула вам, уходя от вас, — продолжала хозяйка, делаясь все шумнее и краснее по мере продолжения своего рассказа. — Благодарная женщина поняла бы, что я хотела этим сказать. Но Бог с вами. Я не сделаю этого в другой раз. Я догнала вашу свекровь около ущелья. Я последовала за ней — о, как я теперь сознаю низость своего поступка! — я последовала за ней на Бродстерскую станцию железной дороги. Она вернулась в Ремзгейт с ближайшим поездом. Я тоже вернулась в Ремзгейт с ближайшим поездом. Она отправилась пешком на свою квартиру. Я последовала за ней, идя позади нее, как собака. О, какой позор! По воле Провидения, как я думала тогда, — теперь же я не знаю, что и думать об этом, — хозяин дома оказался моим хорошим знакомым и был дома. Между нами нет секретов относительно наших жильцов, и вследствие этого, сударыня, я могу сказать вам настоящее имя вашей свекрови. Хозяин не знает никакой миссис Вудвил. Имя его жилицы (а следовательно, и имя ее сына) вовсе не Вудвил, а Макаллан. Миссис Макаллан, вдова покойного генерала Макаллана. Да! Муж ваш не муж вам, а вы — не девушка, не замужняя и не вдова. Вы хуже, чем ничто, сударыня, и я прошу вас оставить мою квартиру.
Она хотела выйти, но я остановила ее. Она затронула меня за живое. Сомнение, брошенное ею на мой брак, было нестерпимо.
— Дайте мне адрес миссис Макаллан, — сказала я.
Гнев хозяйки уступил место удивлению.
— Неужели вы хотите отправиться к ней? — спросила она.
— Никто, кроме моей свекрови, не может сказать мне того, что мне нужно знать, — отвечала я. — Ваше открытие может казаться удовлетворительным вам, оно не кажется удовлетворительным мне. Почем мы знаем, что миссис Макаллан не была замужем два раза и что имя ее первого мужа не было Вудвил?
Изумление хозяйки в свою очередь уступило место любопытству. В сущности, как я уже сказала, она была добрая женщина, и, как у всех добрых людей, ее вспышки гнева были непродолжительны.
— Мне это и не пришло в голову, — сказала она. — Вот что. Если я дам вам адрес, обещаете вы рассказать мне по возвращении все, что узнаете?
Я дала требуемое обещание и взамен получила адрес.
— Вы не сердитесь? — спросила хозяйка с прежней фамильярностью.
— Нисколько, — ответила я так дружески, как только могла.
Десять минут спустя я была у двери квартиры моей свекрови.
Глава VI
МОЕ СОБСТВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ
К счастью для меня, дверь была отворена не хозяином дома, а глупой служанкой, которая впустила меня, не спросив даже моего имени. Сказав мне, что миссис Макаллан дома и одна, она повела меня наверх и ввела в гостиную без доклада.
Свекровь моя сидела перед рабочим столиком, занятая вязаньем. Увидев меня, она отложила работу в сторону, встала и сделала мне знак дать ей говорить первой.