На это у меня был только один ответ: жизнь при таких условиях была бы решительно нестерпимой для меня. Ничто не могло поколебать моего решения по той простой причине, что ничто не могло заставить меня жить с мужем в таких отношениях, в каких мы жили в последние дни. Я попросила моего друга сказать мне только одно: намерен ли он протянуть руку помощи дочери своего покойного хозяина?
Ответ старика вполне характеризует его:
— Скажите, что должен я сделать для вас, друг мой.
Мы проезжали в это время по улице, соседней с Портмен-Сквером. Мой ответ Бенджамену замер на моих губах. Я увидела мужа.
Он сходил с крыльца какого-то дома, глаза его были опущены, он не взглянул на нашу карету. Когда служанка затворила за ним дверь, я заметила, что номер дома был шестнадцать. На углу улицы я прочла ее название: Вивьен-Плейс.
— Не знаете ли вы, кто живет в доме номер шестнадцать, Вивьен-Плейс? — спросила я моего спутника.
Он взглянул на меня с изумлением. Мой вопрос был действительно странен после того, что он только что сказал мне.
— Нет, не знаю, — ответил он. — Почему вы это спрашиваете?
— Я сейчас видела, что из этого дома вышел Юстас.
— Так что же, друг мой?
— Мой рассудок в ненормальном состоянии, Бенджамен. Все, чего я не понимаю в поступках моего мужа, кажется мне подозрительным.
Бенджамен поднял свои худые старые руки и опустил их опять на колени в безмолвном соболезновании.
— Я повторяю вам, — продолжала я, — что жизнь моя невыносима. Я не знаю, что я сделаю, если проживу еще некоторое время сомневаясь в единственном человеке, которого я люблю. Вы человек опытный в жизни. Представьте себя на моем месте, предположите, что вы лишены доверия Юстаса, что вы любите его, как я его люблю, что ваше положение так же тяжело для вас, как оно тяжело для меня. Как поступили бы вы в таком случае?
Вопрос был прямой. Бенджамен дал такой же прямой ответ:
— Мне кажется, друг мой, что я отправился бы к какому-нибудь хорошему другу вашего мужа и предложил бы ему несколько вопросов.
К какому-нибудь хорошему другу моего мужа? Я подумала. Единственным его другом, о котором я знала что-нибудь, был майор Фитц-Дэвид. Сердце мое забилось сильнее. Не последовать ли мне совету Бенджамена? Не обратиться ли мне к майору Фитц-Дэвиду? Если он и откажется отвечать на мои вопросы, мое положение не будет хуже, чем оно уже было. Я решилась попытаться. Единственным затруднением, которое я пока видела, было узнать адрес майора. Я принуждена была возвратить его письмо дяде и не догадалась заметить его адрес. Я помнила только, что он писал из Лондона.
— Благодарю вас, старый друг, — сказала я Бенджамену. — Вы подали мне хорошую мысль. Есть у вас дома адрес-календарь?
— Нет, душа моя, — отвечал он сконфуженным тоном. — Впрочем, я могу легко достать его.
Мы вернулись в его виллу, и он немедленно послал свою служанку за адрес-календарем к ближайшему книгопродавцу. Книга была принесена, когда мы только что сели за обед. Ища имя майора в отделе под буквой Ф, я была поражена новым открытием.
— Бенджамен, — сказала я, — взгляните, какое странное совпадение.
Он прочел слова, на которые я указала ему. Майор Фитц-Дэвид жил в том самом доме (номер шестнадцатый, Вивьен-Плейс), из которого вышел мой муж, когда я увидела его из кареты.
Глава VII
НА ПУТИ К МАЙОРУ
— Да, сказал Бенджамен, — это действительно совпадение. Однако…
Он остановился и взглянул на меня, как будто не решался высказать то, что у него было на уме.
— Продолжайте, — сказала я.
— Однако я не вижу в этом случае ничего подозрительного, друг мой, — продолжал он. — Напротив, я нахожу совершенно естественным, что муж ваш, приехав в Лондон, посетил одного из своих друзей. Столь же естественно и то, что мы на пути ко мне проехали по Вивьен-Плейс. Вот как, по моему мнению, следует смотреть на этот случай. Что скажете вы?
— Я уже сказала вам, что мой ум в ненормальном состоянии, и все, что делает мой муж, кажется мне подозрительным. Я говорю, что он имел какую-нибудь особую причину для посещения майора. Это не обыкновенное посещение. Я твердо убеждена, что это не обыкновенное посещение.
— Однако не приняться ли нам за наш обед, — сказал Бенджамен покорным тоном. — Вот баранья нога, самая обыкновенная баранья нога. Находите вы в ней что-нибудь подозрительное? Нет? И прекрасно. Покажите, что вы доверяете баранине. А вот вино. И в этом кларете, Валерия, нет ничего таинственного, я готов присягнуть, что это самый обыкновенный виноградный сок. Если нельзя верить ни во что другое, будем верить в виноградный сок. За ваше здоровье, друг мой.